Ражая. Волей богов
Шрифт:
С каждым шагом воздух не иначе твердел морозной сыростью и затхлым могильным привкусом, заставляя невольным страхом оборачиваться на спасительный солнца свет, оставленный позади.
– Это всамделишний лабиринт! – как-то совсем скукоженно обмолвился барон, оглядывая четыре равных низких коридора к коим привела лестница. Все единые даже на цепкий взор воинский, таже кладка, единые жаровни каждые десять шагов, тот-же скрашенный серебром изморози мох нашедшей в извести дорожки и ниши в стенах с лежащими в полостях воями с единой разницей от хольдов более худшим снаряжением, совсем поддавшимся тлену.
«Сколько здесь интересно всего таких вот дремлющих
– Шесть сотен воев, Хирд конунга, что верно клятвам на крови самоотверженно решил не оставить своего властителя даже на смертном одре! – не иначе прочитав мысли ражей, вперёд вышла Ингрид-вёльва затворив очи. – Не тьмы страшиться сердце храбреца, а то, что кроиться за ней! – изрекла она и повелела, пакостно хихикнув тушить факелы.
Вот теперича в безумии их провожатой сгинули последние сомнения! Но богов вещунья уже загасила свой светец, а остальные куда им деваться, отерев разом взмокшие лбы последовали её примеру, вернув вязкому мраку доселе нерушимую власть.
Неприметно едва видимо, но всё силнее разгораясь голубоватым потусторонним светом зашлись жаровни, высветив нави колдовским отражением левый коридор, что шагах в пятидесяти терялся резким поворотом.
В этом свете не иначе брешью в мироздании, проникавшем из загробного кошмарного царства, даже дух Элиота стал более материален, а выгнившие обтянутые серой кожей черепа кланников в нишах, будто масками, наложенными поверх истлевших личин, обзавелись не иначе теми-же, что и при жизни ликами.
Волосы по загривкам чуть не встали дыбом, даже у новичка рыси лестной правнука, бритой головы. Чуть не отросли для сего важного дела!
– Я вас сверху подожду! Мала ещё для таких прогулок! – обмолвилась бусинка, быстренько юркнув по лестнице в надземный зал.
– Самой почитай три века! А всё мала! – с тоскою и завистью глянул вслед крохе Скавел.
– Сколько? – не иначе затхлостью поперхнулся Ульд, чуть не обронив топор, выуживаемый из петельки на поясе.
Свора ражей только сейчас распахнув дивом очи приметила ладные оголовки серебра что, сменили старые, и когда умудрился обменяться с покойным хольдом?
«Ловок! В воровской гильдии какого бурга цены бы не-было!» – качнул головой Руд углядев и перстни у кланника и даже обручи воинские по пять штук, нацепленные поверх дублённых наручей, прибранные с верхней залы, невиданную тугость обрёл и кошель на покамест обычном ременном воинском поясе.
Повисла гнетущая тишина нерешительности, все, обособливо кланники пристально вглядывались в проход, мерцающий голубоватым сиянием жаровен. Ожидая неведомо чего! Суеверность пришла к ним с кровью на ровне гордости, чести и неукротимости в битвах, и её вот так на раз нельзя было обороть!
– Ну чего застыли на пороге? – замогильный глас скрежетом шлифовального камня по ржавому клинку, множась эхом разнёсся из недр подземелья кургана.
В воздухе сразу прибавилось иного смрада, сильно отдающего недавним пиром, никто из своры ражей не усомнился кому принадлежал этот глас. До них сирых снизошёл сам Изгиррульв, чей дух под гнётом проклятья бессчётные зимы обитает в этих древних криптах!
– Проходите в чертог и принесите клятву своему конунгу!
– Не конунг ты нам отродье! Опорочившее кровь своего рода! Осрамивший всех своих предков! – взвизгнула вельва.
– Нет, так с вождями речи не ведут! – покачал сокрушённо головой Элиот. Как в воду глядел!
– Быть по сему!
Алира выронив меч, хватила уши на ровне всем остальным, старясь хоть немного, но сбавить рвущий
На зов конунга, ну ровно встарь откликнулись его верные войны, с сухим скрежетом да лязганьем старинных доспехов, стали, сбрасывая многовековое оцепенение подниматься драугры покидая свои ложи в нишах по стенам! Мертвяки, почитай напрочь лишённые плоти скелеты, едва обтянутые сухой кожей, стряхивая пыль и паутину, не хорошо так буравили незваных гостей равно в жаровнях голубым пламенем в глубинах провалов глазниц, из-под полумасок шеломов и совсем обветшалых накидок со звериных морд шкур.
Первым разрывая крепнущие путы ужаса, очухался Ульд, бесстрашно рванув вперед в правое ответвление, озарённое путеводным свечением, чуть подпрыгнув да толкнувшись от стены сапогом. Грациозен был бросок кланника, еще в полете он на косую срубил топором правой руки шею драугру, попав аккурат под кольчужное плетение брамницы. Щелкая зубьями гнилыми головака расставшись с шлемом явив седые пряди кос, полетела стороной а кланник обернувшись вокруг своей оси в воздухе, пред приземлением метнул левый топор в следующего. Древнее оружие, прорезав воздух парой оборотов разнесло голову следующего мертвяка в костную пыль, глубоко засев в шеломе аккурат меж глазниц полумаски. Не тратя времени, видя пред собой негодующих предков, прибывающих в дурном настрое, полнящих оружно коридор, рыси внучек сызнова сиганул с двух ног грянув в щит запустив неупокоенного по обратному направлению, создав в проходе свалку.
Нежить, и не спалось ей, ползла сразу со всех четырёх коридоров, первый левый занял Руд выставив пред собой щит, сотрясающийся от ласк старинных мечей и топоров. Барон действовал размеренно и твердо, рассаживая взмахами булавы из-за кромки, ветхие щиты драугров меля порошком старые кости.
В левый второй метнулся Скавел орудуя бешенным темпом своими кованными когтями, обратившимися в неуловимый глазу каскад росчерков.
– Наверх Элиот, там бусинка! – ражая парой увесистых ударов латными перчатками отбросив неупокоиных да подобрав оброненный меч, обливая сердце кровью тревогой за девочку, заняла перекрестье ходов, единственное место, где могла как должно пользовать длинною своего клинка, уже пылающего золотой гравировкой по долу. Рождённые в мельницах и восьмёрках рубящие удары не могли хвастнуть изысканностью фехтования, но с лихвой компенсировали сей ничтожный недостаток своей неимоверной силой не иначе распыляя драугров кучами останков.
Тощий призрак священника обратившись в свою тёмную ипостась в жуткую навью изгнившей личины, оскаленной клыками под капюшоном истлевшего савана изорванной рясы, метнулся обратно по лестнице.
Нет, богам хвала, не донеслось сверху криков малышки, призывов о помощи, не спустит на неё посягательств набожный, но лютый в гневе дух священника!
С левого плеча снизу-вверх на выдохе, восходящим прорубив словно пряжу кольчугу, разметав ребра сторонами. В обратку шипами на кончике грянув по ретивому обрубку, что, скребя рукою настырно полз к дочери клана пред коей уже росла куча мала из останков, раздробленных во всяческие мелкие ингредиенты. Двуручник описав круг пред кряжистой мечницей высеча искры из низкого свода, устремляется справа-налево в горизонт разделив по грудным клеткам разом двоих, у одного обломок кованного в старь панциря, выдюживший ласку черной стали, прихватив большую часть рёбер и вовсе брякнул в кладь. Третий драугр что миновал удар клинком, откатился назад вдохновлённый пинком Алиры, что танцовщицей с шагом назад обернулась вокруг себя заняв на исходе пируэта прежнюю позицию держа клинок вертикально пред собой.