Ражая. Волей богов

Зензин Арсений Михайлович

Смолк зал на музыку и хохот, все взоры обратились к головному столу, в воздухе повисло тягучее молчание, преддверие нарождающейся беды!

– Дурны мысли? И ты это мне говоришь Елистр? Ты, что гостями нарёк этих! – кивнул презрением на Алирину клику Ульд.

– Образумься покуда не п… – рявкнул вождь, но воя уже понесло, чужой рот не зашьёшь вот так в одночасье!

– Скверны проклятущий росток! – кивнул смутьян на бусинку, совсем скукожившуюся на своём креслице понурив головку.

Алира вскочила, опрокинув тарелки и кубки,

полнясь яростью за обиженного ребёнка, вот теперь право было за ней, никто и слова не скажет, когда порубит хрякам в прокорм!

– А ты дочь предателя адовым силам душу заложившего проклятого во веки веков! – услыхав такое непотребство в сторону вождя соседнего клана, выбелился с лика Елистр не веря своим ушам, все грани преступил Ульд. – Не ерепенься, чего с чужбины воротилась? Не жилось под чужим богом в каменном дворце монашек дурных! – все также отвращением кривился воин покуда Алиру всамделишне затрясло, а глаза от услышанного начало заливать багрянцем берсерка естеством. – Видел я как ты слёзы лила над потаскухой церковницей, хвала богам сгоревшей их милостью!

Лицо Мириам вновь предстало пред Алирой, услышались хоть и не частые, но полные мудрости слова великой женщины, вечно мертвенно-спокойной и холодной как казалось на чувства! Именно образ Жрицы-судительницы помог ражей обуздать себя, найти в себе сил не сорваться в ругань или другую дрязгу чего так страстно желал Ульд!

«Э нет, этот бой пойдет по её правилам!»

– Тебе-ли безродное отродье пачкать имя Жрицы-судительницы Мириам! Знай своё место слабозадый щенок под мужами лежащий! – плюнула она отвращением в морду пакостную, аккурат в лоб!

Не выдержав оскорбления, нет страшнее для горца, хватив топор с левого бедра Ульд, занеся сталь ринулся на могучую деву да только Скавел оказался быстрее. Медвежий рёв молниеносной ухваткой прям из-за стола хватив занесённую руку смутьяна левой, а правую заведя за бок перекинул война через себя кубарем отправив к клетям хозяйским.

Одной спиной толкнувшись об половицы вскочил Ульд на ноги, но хольды тоже времени не теряли, сноровисто подскочив заломили ему руки, вопросительно глядя на красного с лица от тако позора вождя.

– Я бы, и сама управилась! – благодарностью кивнув Скавелу, Алира прихрамывая вышла из-за стола. – Ну Елистр, где у вас суд богов решают, освободи моего противника на Хольмганге! Скажут ещё потом, что допрежь битвы был твоими воями помят!

«Вот и вышло празднество кровью!» – горечью свесил голову вождь лесных котов, но поделать ничего не мог! И сам бы порубил окаянного, осрамившего разом весь клан, вот только гостья за него дело справлять взялась, бросив вызов чести смертным боем! Как теперь на тинге, вождей сходе будет прочим владыками Клыков рока в глаза смотреть!

Темная ночь беззвездная непроглядной властью, объявшая деревеньку, осветилась множеством факелов аккурат за священным древом, служившим своими

раскидистыми ветвями кровлей капищу. Быстро коты высвободили землицу от снега плена, наскоро расчистив лопатами круг шагов пятнадцати в поперечнике. Огородив как изгородью кольцом воткнутых факелов. Плотной толчеей навалились рыси на тот круг, будто ворожбы барьером ограждённый огня пляской, во все глаза разглядывая супротивников, своего воя, что, чего таить поперёк глотки костью вставшего почитай каждому соседу! И гостьи, оскорблённой на раза два превосходящей могучим складом далеко не махонького Ульда.

Вот только шёпоты да пересуды, полнившие столпотворение разнились настроями! Кто, чаше из воев и воительниц, участвовавших в зимнем походе за Клыки рока, был сердцем за Алиру, как-никак воочию видывали какого ворога, она опрокинула в обители монашек, гиганта того с молотом, всего в шипах панциря в несколько слоёв стали, и пять таких Ульдов рядом не валялось! Другие из местных радели больше за своего, зная горазд рубиться дурна голова ой как горазд, коли не норов поперечный уже давно бы в хольдах ходил!

Хольмганг или богов суд поединком, был священен и потому войнам предложили одеть брони да выдали по три круглых обожжённых в прочность доской щита, все честь по чести, как никак сами боги чьи идолы рядом обретались будут бдеть сегодня за этим поединком, задетой честью обрекая кого-то на смерть! Ульв только скривился виду наручей да ламелярной чешуе кирасе. Алира в свою очередь тоже осталась в рубахе побрезговав равно щитам кованной защитой рук, принесённой бароном. Единственное что ей потребно было так златых письмен по долу черной стали любимец, поданный Скавелом.

«Молода!» – ражая не могла не заметить юность вельвы за вещуна богов в клане рыси служащей, едва они с Ульдом поднесли оружие к головне в руках жрицы, белого меха шкур одеяния бессчётных оберегов, с узким выкрашенном на левую сторону вайдой лицом. Равно всем вёльвам безумных глаз.

Огня язык, глодающий головню принесённый от самого капища, лизнул топоры и лезвие двуручника, не устрашившись да не потухнув, подтвердив, как повелось по обычаю нету заговоров или злых чар! И если простые и доброй ковки топоры малые черной стали в руках строптивца были привычны глазу местных, то двуручное чудище златых хитрых рун по долу, уже часто помянутое скальдами вызвало невольные ахи и ребятни восторги.

Вождь черный с лица ни слова не вымолвил кого напутствуя, не потешный чес кулаками гибель носов и зубов зачинался! А насмерть сражение! Просто подошёл в центр круга да махнул рукой давая раздолье кровавой сечи!

Мельком глянув за спину, дочь клана лихо подмигнула бусинке коию на плечи взял Руд, девочка вся испереживалась судя по личику. А затем выкинув все лишнее из головы Алира, подняла пред собой клинок, твердой чуть шаркающей от покалеченной ноги поступью идя на ворога, других в этом круге быть не могло!