Ражая. Волей богов
Шрифт:
– Э-не этот наш, свой! – встала пред образом святоши Алира упреждая и без того бесполезный выстрел.
Облизнув губы, чуть не зажевав усов, охотник боязно подался корпусом в сторону оглядывая через поперёк себя шире мечницу, навью неупокоенную, а тот улыбнувшись осенил его святым знаменем спасителя своего.
– На-ка вот приложись! – протянул ему полный мех Скавел.
Верек выдернув пробку на раз почуял добрый мед, отдающий можжевеловой ягодой, крепко закинул мех задергав кадыком, сеё лекарство сейчас пришлось сейчас как ни как кстати!
– Ну грозная рать навестим древних вождей! – окинула свою разношёрстную стаю Алира вздернув
– Нельзя! – отер губы Верек. – Курганы Изгиррульва под наветом жрецов и ведунов!
Звук, изданный губами Алиры сильно так походил на непристойное созвучие пускания задних ветров, в красках передовая её мнение по поводу каких-то там запретов, вот только Скавел глядя на неё нахмурил негодованием чело, как никак вождь медвежьего клана, ему ли ведунам поперёк идти, да щуров запреты преступать!
– Сначала испросим дозволения! – твердо промолвил Медвежий рёв устремляясь к их чудным саням. Ему вслед пожав плечиками потопала меховыми сапожками с тремя прорезями для коготков ножек, не шибко отличающихся от ручек тоненьких, бусинка и барон.
Может Скавел и услыхал бы в спину витиеватую забористую отповедь ражей, но та пошла на перерез своему крапивному норову сумасбродному, единым воспоминанием о словах почившей жрицы-судительницы Мириам, чей слепой лик, меченный шрамами и морщинами осенённый за челом золотыми лучами кованого ворота горжета, часто виделся во снах, равно самоотверженной и праведной покояннице Лирии, и отцова изнурённого застывшего покоем лица, найденного в снегах средь кряжей Клыков рока!
Принибрегнув чужой мудростью раз, дочь клана лишилась на своё невосполнимое горе многого и потому сбавила гонор! Чего им один день! Хоть пиво испробуют в клане лесного кота – рыси, да поспят не в шатре на шкурах, а у очага горячего на треск поленьев.
Но уж никак она, чтившая себя воеводой сего собрания, не могла вот так на раз уступить бразды правления хоть мигом, и потому убрав меч за спину скрестила на груди руки, истовой нахальной улыбкой обозревая пустые потуги Скавела едва увернувшегося от ласки головного барана, не подпускающего к упряжи. И только выждав под вопросительными взорами отмеренный её гонором срок соизволила снизойти на милость!
Вся разношёрстная клика стала заворачивать сани обратно в сторону оставленной позади деревеньки, но не позже, чем к голове упряжки подошла Алира почесав головного барана серого меха меж рогов да за ушами. На придирчивый взор Скавела отвратная животина характером несносным вся в хозяйку, нареченная Серорогом только воительницу и слушалась окаянная, люто ненавидя всех остальных чаще пытаясь поднять на рога! Бараны дело понятное упёрты все, но этот был и вдвойне ретивее на несговорчивость!
– А как быть с ним? – негаданно задался вопросом Верек указывая на мертвого демона, что уже весь истлел в черные костяки на коих, обвисли потухшие на внутренний пламень ребристые брони.
– А что с ним? – не поняла сути вопроса кряжистая воительница, оглядывая тварь.
– Такой трофей! – восхищённо заявил скорняк, уже прикидывая как череп сей мерзости будет ладно смотреться на стене его дома промеж набитых соломой голов медведей лосей и волков.
– Сколько дашь? – негаданно ну кот у сметанной крынки расцвела ражая, блеснув зеленью изумрудных глаз, а дух, барон и ребёнок обреченно закатили глаза! «Не с той
– Какие котятки! – обронила нескрываемым восторгом бусинка, явно любуясь вырезанными с двух колод грациозно выгнувшими спину рысями, что замерли изготовкой к прыжку, аккурат пред вратами сидящего в каменной основе частокола затёсанных бревен.
Большие сани, аккурат сбавив скорость подъезжали к головным вратам поселения, срубленным на две высокие башни единой крыши над надстройкой чей борт укрывали щиты на ровне бортам саней. Но ражую сейчас больше волновало другое, она, натянув возжи сбавляя баранам ход оглядывала сотни шеломов кованных полумасок, торчащих из-за вершин городьбы, да не дружелюбно глядящие оголовками стрел, что взяли в прицел их транспорт едва, тот выкатился из сени лесов на заснеженные поля, объявшие поселение. Их настрой она могла понять такой красавец пронёсся над дыханием очагов.
– Свои! – поднялся из саней Верек и водрузил над шапкой, демона отвратную головенку в ребристом шеломе узких смотровых прорезей, клыкастой брамницы, выпускавший на челе рога в стыд разом всей упряжке!
По прикидкам Скавела явно обдурённый ражей охотник отсыпал невиданную сумму за этот трофей! Но боги тоже любители потех покарали поперек себя шире деву за алчность, высмеяв от всей души уже тем-же вечером, ведь охотничек, когда вел торг знал наперед не убыль то, прибыток! Ох и зеленела в тину болотную Алира на свой лик, когда вызнала, что Верек еще прежде заката распродал адову бронь и костяки оставшиеся разов в десять прибрав златом взамен потраченного!
Но то будет позже, а сейчас узрев падшую бестию адового рода, досель невиданную в Клыках рока, не иначе весь клан рыси изготовившийся дать бой пролетевшему над их крышами исчадию, от мало до стара оружно высыпавшийся на оборонный рубеж деревеньки лязгая сталью, грянул радостным кличем, а створы врат распахнулись, чуть не вылетев наружу!
Они ехали по центральной улице деревни меж широких подворьев, прикрывающих плетнями-оградами длинные рубленные с массивных брёвен дома своими крышами все как один схожие на снежные сугробы, что по верхам скрещивались стропилами, а свесами едва не ложащиеся на землю, дымящие в преддверии морозной ночи не трубами а дымоходами! По хлевам блеял мычал и хрюкал скот, стайки неугомонной детворы, выпущенные наружу миновавшей опасностью, любопытством глазели на гостей из-за изгородей! Два дома были отличных от прочих ставленных как издревле повелось. Чертог вождя венчающий холм к чьему крыльцу четырёх резных столбов, роднящихся перильцами, пред двойных створ входом вела каменная лестница, а крыша размахом переплёвывала все прочие начисто вычищенная от снега крытая тёсом. И медоварня, вовсе сложенная из валунов, видать знали рыси что беречь пуще прочего надо!
Аккурат пред холмом стоял красивый ясень дюже высокой раскидистой кроны, шепчущей на ветрах бессчётными лентами и оберегами, под чьей сенью обреталось капище богов на десяток грозных идолов! Куда не глянь всюду виднелись резанные как у врат рыси то застывшие в прыжке то извернувшиеся изготовкой, по всему крепко чтили прародителя в сём клане.
Покуда сани подъезжали к дому вождя, их объяла прочная гремящая говором и вопросами сутолока кланников, женщин, вездесущих своим неутолимым любопытством детей, да мужей, зыркающих покамест подозрением, что еще совсем недавно были готовы насмерть стоять на частоколе привечая адову гостюшку!