Разитель. Трилогия

Михайлов Владимир Дмитриевич

Пришлось отдать деньги.

– Значит, так, – сказал он. – Предположим, мы получаем информацию класса А\а – то есть федерального значения. Ну, например: один из миров разработал и уже начал осуществлять операцию, цель которой – вывести из игры другой мир – конкурирующий. Все равно – на политической арене, экономической, мало ли какой еще. Операция закрытая, иными словами – проводится на глубине, так что на поверхности не возникает никаких ее признаков: нет вооруженного вмешательства, незаметно какое-то политическое давление, не обостряется даже экономическая конкуренция, одним словом, внешне – тишь да гладь. Открытые разногласия между оператором и объектом не превышают обычного уровня – естественного, так сказать. А между тем операция идет успешно. То есть, вместо того чтобы

наброситься на противника с ножом или дистантом, вы медленно, но отравляете его – нашли способ систематически вводить ему яд, так что противник заболевает и недуг его прогрессирует – но причина остается для него непонятной, поскольку яд этот раньше или вообще не применялся, или применялся достаточно далеко и не был обнаружен. Как я уже сказал – мы получаем эту информацию, включая и характер отравы, и способ ее введения. Возникает возможность хорошо заработать, но при этом необходимо, чтобы Рынок нельзя было обвинить в соучастии: он не может выступать ни на одной стороне, он нейтрален, он над схваткой. Это требование исключает возможность переговоров ни с оператором, ни с объектом, потому что и тот, и другой достаточно сильны, чтобы наделать Рынку множество неприятностей. Однако существует способ участвовать в этой игре совершенно реально и в то же время не вызвать никаких нареканий в свой адрес. Но я вижу, вы уже догадались, что я имею в виду. Я кивнул:

– Естественно. Выставить на продажу. Кто купил – тот и получает информацию, и при этом – никаких пристрастий, никакой политики.

– Мозги у вас на месте, – признал гид. – Но просто так выставить эту информацию на продажу было бы преждевременным. В таком случае у оператора возникнет искушение применить к Рынку достаточно крутые методы, чтобы, мягко выражаясь, заставить его замолчать. Ведь по отношению к оператору поведение Рынка является всего лишь шантажом: заплати мне, и я не стану передавать важные сведения твоему противнику – объекту. А по отношению к шантажисту первой реакцией всегда бывает – уничтожить его и тем самым предотвратить нежелательные осложнения, верно? Дешево и сердито.

Пришлось признать, что так оно и есть.

– С другой стороны – за что заплатит деньги объект? Всего лишь за предупреждение об опасности? Это не те деньги, которые Рынок хочет выручить. Чтобы получить хорошо, нужно, чтобы продавались, кроме предупреждения, еще и указания, как предотвратить нависшую опасность. Практический, точный рецепт. Вот это уже стоит многих нулей, согласны?

– Трудно было бы не согласиться.

– Вот именно. Значит, перед тем как выставить товар на продажу, необходимо провести то, что называется предпродажной подготовкой.

Я позволил себе пожать плечами:

– Не вижу способа… Гид усмехнулся:

– Если бы видели – весь замысел не стоил бы ни гроша. Но представьте себе такую ситуацию: кого-то собираются – ну, хотя бы просто устранить. Скажем, застрелить из засады. Есть исполнитель, есть серия с заложенной информацией, так что промахнуться нет ни малейшей вероятности. Стрелок уже на позиции. Некое третье лицо каким-то образом получает сведения об этом замысле. И хочет на этом заработать. Что оно должно предпринять? Сказать стрелку: немедленно заплати – или я крикну жертве, что ей нужно скрыться, пока еще есть время? Но стрелок выхватит свой дистант – и наш коммерсант будет убит на месте. Перехватить жертву на дороге и сказать: ни шагу дальше – или в тебя всадят длинную серию? Но если жертва тут же кинется бежать – серия догонит: пули летят быстрее. Что остается?

Гид взглянул на меня. Я покачал головой:

– Ничего серьезного не приходит в голову. Извините.

Он победоносно усмехнулся:

– А между тем выход есть, и достаточно простой. В последний миг третье лицо – само или через посредников – выкрадывает у стрелка обойму с подготовленной серией. Пора уже открывать огонь – и вдруг оказывается, что нечем. Суета, время уходит… И тут от третьего лица поступает предложение: ему, мол, случайно стало известно, где именно находятся похищенные боеприпасы. И оно готово дать нужный адрес – но не даром, конечно же, а в обмен на сумму, составляющую, скажем, десять, а то

и двадцать процентов той прибыли, которую стрелок (или его хозяева) собираются получить в результате операции. И такое же предложение может быть сделано и жертве: если она перехватит украденные заряды, то получит немалый выигрыш во времени – чтобы принять меры предосторожности или даже провести какую-то контратаку. При таком раскладе нет смысла производить какие-то действия против третьего лица: его, конечно, можно устранить – но вместе с ним исчезнут и сведения о местонахождении подготовленной серии. С ним можно только договориться, других способов нет. Чтобы сохранить нейтралитет и все приличия, третье лицо ведет переговоры с обеими сторонами, а когда принципиальное соглашение достигнуто – выставляет товар на продажу, причем об истинной сути товара не имеет представления никто – кроме всех трех заинтересованных сторон. И кто бы ни купил информацию – продавец остается как бы в стороне: он – в рамках закона. Нужно только, чтобы не было никаких признаков его участия в похищении пуль.

– Браво, – сказал я. – Просто и, я бы сказал, гениально. Но вам не кажется, что и в этом варианте возможны осложнения?

– Ну, – сказал он, – откровенно говоря, не вижу такой возможности…

– То, что было однажды украдено, – разве не может быть переукрадено еще раз? И тогда, кроме третьего лица, возникнет еще и какое-то четвертое. Ситуация становится на порядок сложнее, а возможность хорошего заработка – проблематичной. Нет?

Гид посмотрел на меня очень хмуро и, я бы сказал, обиженно. И после паузы проговорил уже совсем другим тоном:

– Вы, оказывается, в курсе – зачем же заставили меня распинаться…

– Не обижайтесь. Мне и в самом деле было очень интересно слушать. И я не собираюсь требовать назад ваш гонорар.

– Я надеюсь, что это останется между нами? Понимаете, заработать что-то сверх нормы всегда приятно. Здесь сам воздух такой.

– Будьте спокойны, – заверил его я.

Я не стал говорить ему, что все, рассказанное им, имело для меня куда большую ценность, чем те полета галларов, которые я ему заплатил.

– Благодарю… – пробормотал он.

– К тому же вы ничего такого мне и не сказали. Например – не назвали участвующие стороны их именами. Вот это было бы уже действительно серьезным проступком против морали Рынка.

– Да, я не назвал, – согласился он. – И если бы вы даже спросили о них…

Я знал, что он и в этом случае не сказал бы – по той простой причине, что имена эти ему не были известны. Я выяснил это, пока он разглагольствовал, – покопаться в его сознании было делом простым. Да и то, что он рассказал, не было его служебной информацией по должности, подслушал где-то или услышал случайно – и захотел блеснуть перед простаком.

– К тому же, – продолжал я, – вы пробудили во мне интерес к этому самому аукциону. Может быть, направимся туда? Возможно, там что-нибудь стоящее всплывет? Мне ведь тоже хочется заработать.

Ему не осталось ничего другого, как повиноваться. На обратном пути пришлось пройти через тот же самый контроль, не менее тщательный, чем при входе.

– Здесь-то зачем? – не удержался я от вопроса. – Ну, на входе – понятно: чтобы не проносили оружие, взрывчатку, мало ли что. А сейчас?

– Не только оружие, не только. Там и в мыслях ваших покопались – странно, что вы этого не заметили. Найди они у вас замысел – и вместо биржи оказались бы вы совсем в другом месте…

Что они прощупывали меня в тонких полях, я понятно, чувствовал – иначе грош цена была бы мне как профессионалу. Однако они не смогли углубиться, но пошли, сами того не сознавая, по тому обходному канальцу, который я им предоставил точно так же, как совсем недавно – Зендену с Повиджем, и в котором найти – кроме того, что я сам выставлял напоказ, – нельзя было совершенно ничего. Однако говорить об этом я, понятно, не стал.

– А теперь, – сказал гид наставительно, снова входя в роль, – должен предупредить вас, чтобы вы не пробовали вынести с аукциона совершенно ничего, не заплатив и не оформив, как следует. Ни в карманах, ни в памяти. Потому что и сам ассортимент того, что продается и покупается, – top secret.