Разитель. Трилогия

Михайлов Владимир Дмитриевич

– Но если все-таки выйдут на вас как на добытчиков и продавцов тайн…

– Пытались. Поэтому, кстати, мы обосновались достаточно далеко от центров Федерации, с местными властями мы, как ты понимаешь, ладим: исправно платим налоги, так что все они существуют, по сути дела, на наши деньги. Не только власть. Применить к нам силу тут, на Топси, практически невозможно: нас только задень – мы сразу сбросим в открытую информацию столько душистого дерьма, что и в самом вроде бы благополучном мире начнутся беспорядки, вплоть до войны. А кто в наше время хочет воевать? А что вбросить, у нас есть: политика и большая экономика всегда стоят по колено, по пояс, а то и по горло в грязи – только грязь эта сверху присыпана цветочками.

И все же…

До этого просто не доходит. Пробовали как-то

у нас что-то найти. Но у нас нет ничего. Понимаешь? У нас нет склада тайн. Ни единой записи на жестких дисках: только легальные материалы. Никаких секретов ни на Рынке, ни на бирже секретов. И даже если бы к нам нагрянули во время аукциона, где мы сбываем просроченный товар, начинающий уже портиться, все равно не смогли бы уличить никого в какой-либо противозаконной деятельности.

– Как же вы объясняете свои доходы? Вы ведь не скрываете их?

– Зачем? Мы совершенно легально – и, кстати, успешно – зарабатываем, консультируя клиентов по научным, техническим, юридическим, политическим вопросам. Наши консультации и советы, кстати, очень высоко котируются среди специалистов во всей Федерации. И за них нам очень неплохо платят. Так что в нашей бухгалтерии ни один аудитор не найдет ни малейших неточностей. Пытались, как я уже сказал. Но без толку.

– А то, что вы зарабатываете на продаже секретов?

– Ну это наши, так сказать, безгрешные доходы. Это уже совсем другая опера. Они, кстати, не так уж велики, как может показаться. Потому что расходы бывают прямо непомерными.

В это я готов был поверить.

– Да, – сказал я. – Системка у вас – без пол-литра не осилишь.

– А пожалуйста. Этого – сколько угодно.

– Ты же сказал, что у вас не очень одобряют?

– А мы перед тем примем по таблетке. Просто разговор пошел такой – без рюмки никак не обойтись, без нее во рту становится противно.

– Есть мнение – согласиться, – сказал я.

– Попробуй вот это: местный продукт, но могу поручиться – не уступит самым выдержанным сортам не только на Теллусе, но и на Анторе. Об Армаге и не говорю: у них все – второй сорт, массовое производство…

Я протянул ему бокал. Минуту-другую мы смаковали вино – и в самом деле прекрасное.

– Из-за одного этого захочешь тут остаться, – сказал я.

– Это – самое малое благо. Вот увидишь… если останешься.

– Разве вопрос еще не решен? – насторожился я.

– Решен, – кивнул он. – Но мало того, чтобы согласился Зенден. Надо еще пройти тестирование на пригодность – а в это понятие входит все на свете. У нас отбор очень строг – сам понимаешь, почему. Приготовься заранее: тебя будут испытывать и на излом, и на разрыв, на сжатие – на все что угодно. Я развел руками:

– Профессионально я за последнее время полностью восстановился. И вроде бы никаких грехов за мною нет – если только не считать той ошибки, за которую вы меня чуть не нейтрализовали. Но откуда мне было знать, что уракара и вас интересует?

– Об этом пока что – никому ни полсловечка, – сказал он очень серьезно. – Но вот если ты каким-то боком имеешь отношение к специальным службам…

Я мотнул головой, но он все-таки продолжил:

– То тебе не выжить. Говорю совершенно откровенно.

– Хочешь, чтобы я ночью исчез? Сбежал? Вот тут он улыбнулся:

– Ни в каком разе. Не советую даже пытаться. Из этого хозяйства ты или выйдешь со мною вместе, или…

– Или? – подбодрил его я, когда он затянул паузу. – Что, меня вынесут ногами вперед?

– Ну зачем же так, – сказал он. – Вынесут горсточку пепла. Да и ее развеют по ветру. Чтобы травка лучше росла. Заметил, какая здесь у нас трава?

– Прекрасная трава, – сказал я, стараясь остаться невозмутимым. – Просто жалко, что я не лошадь.

– Это бы еще не самое страшное, – утешил он меня. – Лошадь – животное нервное, а тебе в ближайшем будущем понадобится самообладание.

– Интересно, когда? – рискнул спросить я.

– Не спеши, как голый в баню: как договорились, пока что у тебя – только ознакомление с Рынком, со всеми основными службами. Но сперва, как уже сказано, – тесты. Тобою займутся с завтрашнего утра.

– Куда мне явиться?

– За тобой придут.

Уж не знаю – почему,

но когда Повидж заговорил о тестировании, на меня повеяло каким-то теплым ветерком из далекого – исторического – прошлого. Я представил себе, как вхожу в кабинет, где восседает комиссия ученых-психологов при ухоженных бороденках и телескопических очках. Как меня усаживают за стол, на котором лежит чистая бумага и парочка карандашей, и предлагают изобразить на листочках дом, дерево и человека, а потом, может быть, и несуществующее в природе животное – в меру своей фантазии. Я заранее знал, как и что нужно будет нарисовать, чтобы мудрецы сделали нужный для меня вывод относительно моей личности. Начну с дома: это должно будет, по их представлениям, означать, что меня весьма интересуют проблемы собственной безопасности, а также успеха. Линии, какими я буду обозначать стены, будут яркими, толстыми: мне свойственно сознательное стремление сохранять контроль над собой и ситуацией. При этом линии задней стены окажутся ярче остальных: стремление сохранить контакт с реальностью. Сами же стены сделаю прозрачными: признак желания организовывать ситуацию по собственным усмотрениям. На дверь повешу здоровенный замок – это укажет на скрытность характера и защитные реакции. Окна закрою ставнями, из чего комиссия сделает вывод о моей способности к приспособлению в отношениях с людьми. Ясно прорисованные водосточные трубы засвидетельствуют наличие у меня хорошей защиты. К дому будет вести приятная дорожка, принято полагать, что это говорит о такте и самоконтроле в моих отношениях с людьми. Место рисунка на листке тоже выберу правее центра, чтобы помочь комиссии сделать вывод о моей устремленности в будущее. Ну и дальше все, как полагается для хорошего результата.

Потом примусь за человека. Он у меня выйдет большеголовым (признаю значение мышления в моей жизни и работе), плечи изображу мощными, торс – квадратным: мужественность и ощущение силы. Особо подчеркну подбородок, что засвидетельствует мою потребность доминировать в ситуации. Размах рук будет широким – сильное стремление к действию. Линии этого рисунка будут уверенными, твердыми – это скажет им о моих амбициях и служебном рвении.

И в заключение займусь деревом. Земля, на которой оно будет расти, у меня окажется поднимающейся к правому краю листка, что будет означать, что я исполнен задора и стремлюсь работать с энтузиазмом. Корни дерева будут равны стволу: свидетельство моего достаточно сильного любопытства. Листву изображу, как густую сетку, что скажет о моей способности избегать проблемных ситуаций в работе.

Комиссия оценит все это и одобрительно помашет бородами. Да что комиссия: я и сам охотно принял бы на работу такого достойного мужика, каким я себя изображу.

Так что, полагал я, зря меня Повидж пугает тестами. Мы и не через такое проходили!..

В таком вот настроении я высадился на нужном ярусе и легкой походкой приближался (как я думал) к тому месту, где мне должны были учинить экзамен. А именно – к помещению шестнадцать – двадцать шесть в секторе восемь-пять: «Персонал». За минувшие два дня я успел уже уловить ритм, которому подчинялась нумерация помещений: понял, что (уж не знаю, по чьей фантазии) начинался отсчет с последнего восточного помещения верхнего, восемнадцатого яруса, и шел не горизонтально по этому коридору, как предположил бы любой нормальный человек, но по диагонали вниз, через всю толщу Рынка – к последней западной комнате нижнего яруса, считавшегося первым. Диагональ эта являлась как бы осью, на которую и были насажены номера, так что помещение номер два нуля – ноль два следовало искать именно в самом низу на западе, номер ноль три – на востоке семнадцатого яруса, но не под первым, а на одно помещение западнее, и так далее. Второй такой же магистральной осью была север-юг; параллельно этим главным осям шли производные, начинавшиеся на верхнем востоке каждого яруса и кончавшиеся на нижнем западе. Одним словом, не система это была, а зубная боль. Если вам заранее не рисовали маршрут, вы могли целый день промотаться по коридорам и ярусам в поисках нужного места – и перенести поиски на следующий день. Я с помощью моего мика разобрался в этом ребусе еще накануне, и поэтому приближался к нужному месту весьма непринужденно.