Разитель. Трилогия
Шрифт:
Ответа на этот вопрос мне не пришлось ждать долго. Посол и президент заговорили оба поочередно; не успевал умолкнуть один, как начинал свою партию другой – все шло так слаженно, словно не раз заблаговременно репетировалось. Мне пока что отводилась роль без слов – достаточно было одного лишь моего присутствия. Такое положение вещей меня устраивало.
Не удивляло меня и то, что первым голосом пел не президент, как можно было ожидать, но посол. Хотя, если вдуматься, в этом не было ничего странного: он был как бы дядькой при начинающем президенте, осуществлял его связь с хозяевами на Армаге и постоянно информировал их о том, как развивается операция. Я заметил, что порой посол, увлекшись, даже забывал соблюдать необходимые протокольные нормы по отношению к главе этого государства, а тот не то чтобы принимал это как должное, но заметить его неудовольствие можно было, разве что внимательно наблюдая за выражением его глаз и едва уловимыми движениями лицевых мускулов. Он уже всерьез ощутил себя президентом, и трудно было сказать, каким представлялось ему в самых тайных мыслях будущее мира Серпы и его собственное; однако, слушая посла, он лишь время от времени утвердительно кивал, как бы давая понять, что и сам придерживается точно такого же мнения.
– Должен сказать вам, дорогой посол (так оба они обращались ко мне), что с вашим предшественником на этом ответственном посту мы давно нашли общий язык и были вполне удовлетворены развитием отношений между прекрасным миром Симоны и Серпой. Мы искренне надеемся (тут президент кивнул), что смена руководства вашей миссией здесь явилась чисто вынужденной (тут оба они слаженно вздохнули, отдавая дань уважения памяти покойного) и никак не означает перемены в наших отношениях…
Посол как бы обозначил интонацией многоточие в своей тираде, и это, видимо, послужило знаком для президента, подхватившего с полуслова:
– Мы более чем уверены: правители вашего мира отлично понимают, что некоторые сбои в развитии нашего экспорта на Симону на самом деле нимало не затронут интересов ваших импортеров и вообще экономики: квоты поставок потуита на Симону останутся в существующих рамках, а неизбежные в таких случаях колебания цен не будут иметь, как мы совершенно уверены, сколько-нибудь серьезного значения. (Тут закивал уже посол.) Конечно, какие-то сложности возникнут, это, увы, неизбежно…
Посол: Однако вину в этом никак нельзя возлагать ни на Серпу, ни на иные миры, связанные с нею общими экономическими и политическими интересами…
Президент Рас: Ни в коем случае. Если кто и несет ответственность за складывающуюся ситуацию, то никак не мы, а те члены Федерации, которые, используя некоторые чисто формальные и, по существу, давно устаревшие положения Федерального законодательства, ведут политику, направленную на расшатывание экономических и политических связей между мирами, деятельность которых направлена исключительно на дальнейшее развитие прогресса и всеобщего мира и благоденствия.
Посол: Я думаю, что вы и сами без труда назовете имена тех, кого можно с полным основанием обвинить в подрывной деятельности в масштабе всей Галактики. И точно так же мы уверены в том, что вы целиком и полностью поддержите политику честных миров, направленную на сохранение существующей системы взаимоотношений в Федерации. Поддержите, самое малое, в тех областях, что находятся в вашем ведении как Чрезвычайного и Полномочного Посла на этой планете, – подобно тому, как это делает большинство дипломатического корпуса. А возможно – и не только в этих областях, поскольку мы видим в вас человека с широким кругом интересов…
Трудно было бы яснее сказать, что они под моей маской посла прекрасно видят физиономию не просто разведчика, но разрушителя – из тех, чьими руками устраиваются государственные перевороты. На самом деле я вовсе не принадлежал к этому сорту людей, но разубеждать их не стал, и не только потому, что от меня пока что не требовалось ответа; пусть себе считают, что я один из них – это приведет скорее всего к наибольшей возможной в такой обстановке откровенности. Впрочем, главное они уже успели сказать: мир Теллуса – вот цель, по которой каким-то способом собираются ударить. Мой мир! Сейчас – буквально через минуты, если не секунды – от меня потребуют подтверждения того, что я готов действовать заодно с ними. Они сочли меня серьезным деятелем в той же области, что и они; хотят наладить сотрудничество со мной, а если это не удастся – освободиться от меня любым способом: если я не друг – то неизбежно враг, и терпеть меня рядом они никак не согласятся.
– …Надеюсь, наша точка зрения на положение дел в федерации вас не шокировала?
Это и есть тот самый вопрос: ты с нами? Причем заданный вовсе не только на словах. Я почувствовал, как вдруг усилились попытки вскрыть мое сознание, добраться до самых глубоких его слоев – попытки, начатые с первого мгновения этой встречи. Я ощущал и мягкие, вкрадчивые, как бы ласкающие прикосновения психощупалец посла, и совершенно другие – по-генеральски резкие, сильные толчки президента. Но и те, и другие увязали в блоке, выставленном мною, и способны были считать лишь то, что уже облекалось в слова, иными словами – то, что я собирался им сказать: с вами, с вами; как же иначе?
Я улыбнулся с той же доброжелательностью, с какой эти двое улыбались мне.
– Действительно, – сказал я, – круг моих интересов достаточно широк. Что же касается вашей точки зрения, то, откровенно говоря, вы не сказали мне ничего такого, что заставило бы меня удивиться. Похоже, они были заранее почти уверены в таком ответе. Это было вполне логично: если предыдущий посол стоял на таких позициях, то вряд ли на его место пришлют обладателя противоположных воззрений. Видимо, информация о том, как делаются послами на Симоне, то ли не дошла до них, то ли ей не уделили достаточно серьезного внимания.
– Скажите, посол, – спросил Рас после непродолжительной паузы, во время которой они удовлетворенно переглянулись. – Можно ли понимать ваш ответ так, что вы при надобности согласитесь заниматься и делами, не входящими непосредственно в круг ваших обязанностей?
Меня вербовали совершенно откровенно – исходя, вероятно, из того, что между своими не должно быть никаких недоговоренностей.
– Только так и нужно понимать, – заверил я.
– В таком случае, – сказал посол, – мы с вами вскоре обсудим некоторые проблемы – совершенно конкретные.
– Если вы, конечно, найдете время для этого, – присовокупил Рас.
– Найду, – сказал я. – Хотя времени, надо сказать, у меня немного – да и у вас, похоже, точно так же.
Я не спрашивал, а утверждал. Они поняли это. Снова переглянулись.
– Времени, действительно, немного, – подтвердил посол.
«Меньше месяца», – чуть было не сказал я. Но вовремя удержался от столь неосторожного заявления.
Все-таки молчание – ограда мудрости.
Мне показалось, что на этом разговор и закончится, и я чуть было не стал откланиваться, но оказалось, что я неправильно истолковал взгляд, брошенный послом на меня и тут же переведенный на президента Раса. На деле взгляд этот означал, как вскоре выяснилось, лишь переход к следующей ступени – не разговора даже, но скорее посвящения в рыцари богато украшенного плаща и хорошо наточенного кинжала.
– Скажите, посол, – обратился ко мне Рас. – Вас ознакомили с мерами предосторожности, какие должен принимать каждый человек, заботящийся о своем здоровье?
Я истолковал этот вопрос неверно. И ответил, улыбнувшись:
– Я умею постоять за себя, ваше превосходительство. Да я и не выхожу без охраны – не могу, если бы даже и захотел.
На этот раз во взгляде президента промелькнула усмешка. Но в голосе прозвучала даже некоторая забота:
– Боюсь, что вы меня не поняли. Речь идет об урагане. «Ураган»! Слово это прозвучало ключевым. Как если бы оно было паролем, без которого нельзя пройти в закрытый мир секретов. Если бы у меня были такие уши, как у лошади или волка, они сейчас наверняка крутнулись бы вокруг оси, настраиваясь на этот звук.