Разитель. Трилогия
Шрифт:
Но долго стоять тут было нельзя: меня могли и увидеть, а в этом я никак не был заинтересован. Я поднял руку и деликатно постучал костяшками пальцев в дверь. Сейчас я уже не мог просто распахнуть ее и предстать перед ним, как его старший начальник. Потому что больше себя таким не чувствовал.
Тем не менее я продолжал наблюдать за ним. И видел, как он, едва услышав стук, встрепенулся и почти мгновенно начал превращаться в того, кого я ожидал увидеть еще несколько минут тому назад.
Но конца метаморфозы я дожидаться не стал. Я видел, что дверь изнутри была заперта на задвижку, но для меня не составило труда ударом сконцентрированной воли отодвинуть ее, перешагнуть порог и остановиться перед ним, находившимся как раз в процессе преображения.
Он на мгновение застыл. Губы его уже обмякли, брови чуть приподнялись, приняв то положение постоянного удивления, к какому я привык; но глаза оставались еще прежними: зеркалом его подлинной души, а не того ее муляжа, какой он выставлял на всеобщее обозрение. Это мгновение неподвижности было ему необходимо для того, чтобы решить – какую линию поведения сейчас избрать.
Я, со своей стороны, был готов к любой реакции, к немедленному ответу на всякое его действие. Единственное, что я поспешил сделать, – послал ему информацию о том, что я его увидел и узнал. Я знал, что он ее примет без усилий/ Так и получилось.
Когда это мгновение миновало, он расслабился снова. Вновь стал самим собой. И улыбнулся – не той хитроватой и в то же время слегка недоумевающей улыбкой, какая редко сходила с унтерских губ, но той, которую я знал когда-то: понимающей и чуть усталой, и еще самую малость извиняющейся.
– Сукин ты сын, – сказал он. – Подловил все-таки. – Ну и ты хорош, – ответил я и покачал головой. – Столько времени водить меня за нос! – Ладно, извини, – сказал он. – Служба, сам понимаешь. Да, садись, – спохватился он. – Что воздвигся как памятник самому себе.
Я сел на единственный в комнате стул, перед тем сняв с него лихую унтерскую фуражку.
– Давай, – сказал я. – Излагай обстоятельства дела. Он покачал головой:
– Не имею права: не получал такого разрешения. Да ты и сам, в общем, соображаешь – что к чему. Ты в неплохой форме.
Выспрашивать дальше не имело смысла. Если уж Иванос молчал, то он не раскололся бы и при любом воздействии. А влезть в него силой было не в моих возможностях.
Как сене, он всегда был мощнее меня, и в свое время я не мало перенял от него.
– Понятно, – сказал я. – Но все же мне необходимо знать хотя бы одно: ты на чьей половине играешь?
Он чуть усмехнулся:
– На твоей. Или, чтоб уж быть совсем точным, ты играешь за мою команду.
Это означало, что мне не придется принимать к нему крутые меры, и что он, в свою очередь, здесь не затем, чтобы совать мне палки в колеса. Но все же я нуждался в не которых уточнениях.
– Значит, тебе известно, что я делаю и зачем?
Он утвердительно кивнул:
– Можешь не сомневаться.
– Хорошо. Значит, не придется тебе объяснять. Ну, что дальше будем делать? Предупреждаю: в денщиках держать тебя больше не смогу. – Я развел руками. – Понимаю, что неразумно, но совесть не позволит. Слишком многим я тебе обязан.
– Ну, – он прищурился, – тогда я ведь и приказать могу.
Это был пробный шар. Но я не собирался терять свою независимость. Даже и ради союза с Иваносом.
– Не выйдет. Не забудь: я не в Службе. Я легол. «Летучий голландец», легол – так у нас издавна назывались те, кто ушел со Службы, но продолжал работать за свой страх и риск.
– Неужели же я не знаю, – сказал он. – Ладно. Останемся при своих. За тобой дальше – в таком виде – не последую. Но сейчас посодействую. Потому что ты, паренек, уже в прицеле и так просто тебе отсюда не исчезнуть. Как ты, собственно, рассчитывал?
– С чего ты взял, что я?..
– Ну, ну, – произнес он укоризненно. – Ты полчаса тому назад там у себя, наверху, был совершенно раскрыт. Иногда небрежничаешь с защитой. Так что заглянуть в тебя труда не составило. Но полчаса назад у тебя решения еще не было.
– Я и не затруднялся особенно, – признался я. – Рассчитывал на вневремянку – убыть легально, только в другом облике…
– Милый мой! – Иванос только покачал головой. – Ты что, даже не осмотрелся как следует после происшествия? Тебя же пометили. Поставили маячок. Ты что, еще не проверился? Зря. Тебя сейчас ни одна камера ВВ не примет.
Я что-то пробормотал, чувствуя, что еще немного – и я покраснею. В самом деле, я разболтался что-то…
– Ну? – не отставал Иванос. – Что теперь? Я и в самом деле целиком рассчитывал на ВВ и еще не успел подумать о запасных вариантах. А ведь их должно было быть у меня никак не менее двух. Но я не хотел терять лица.
– Не забудь, что у "Т"-властей тоже есть ВВ – независимая…
– Я бы на твоем месте на это не рассчитывал.
– Да? Почему же?
– Потому, что мы на Серпе. И «ураган» здесь уже работает в полную силу. Ты что думаешь – он только на законопослушных влияет, а на кримиков – нет? Разочарую: достает и их, сверху донизу. А вот прививками кримы еще не успели обзавестись: не спохватились вовремя. Не оценили опасности. Так что сейчас на них вряд ли можно рассчитывать: как и все прочие граждане, кроме привитых властей, они сейчас кейфуют на свой лад. Может, в их вэвэшник ты и попадешь; но вот где из него выйдешь – этого тебе ни один ясновидец не предскажет. Темна вода во облацех. Еще что у тебя в запасе?
– Сейчас соображу, – проворчал я. – Раз вневремянка перекрыта, то корабли и вовсе отменяются…
– Суждение корректное.
– Тогда остается только поднять «Веселый Роджер»…
– Вот даже как!
– …завладеть каким-нибудь скоростничком, команду подчинить себе – вряд ли у них там в головах стоят такие уж мощные блоки, чтобы мы с тобой не справились, – и прыгнуть на Топси. Другой лазейки не вижу.
– Браво, браво, – одобрил Иванос, весело улыбаясь. – Ты еще не потерял вкуса к авантюрам, как я погляжу. А пороху хватит?