Разлом. Том 2
Шрифт:
— Что вы, Ваше Высочество, это мы, простые кухарки, беспокоимся о вас. Который день вы отказываетесь от пищи, так нельзя…, - запричитала Лия, прекрасно осознавая, что такие пейзажи за окном не способствуют пробуждению здорового аппетита.
— Пошевеливайся, — рявкнул страж, без стука открыв дверь.
Принцесса взглянула на него такими глазами, что будь у неё сила в руках, на месте мужчины осталась бы горстка пепла. Воин тоже почувствовал это и, крякнув что-то ещё менее внятное, захлопнул за собой дверь.
Лия, приободрённая защитой принцессы и желанием хоть немного поднять ей настроение, сжала и разжала кулаки, избавляясь от волнительного покалывания в пальцах.
— У меня есть для вас кое-что ещё, — выпалила она на одном дыхании, пока решимость не покинула ее сердце. Обернулась, проверяя плотность закрытия двери, и полезла в своё декольте. Алариэль удивлённо изогнула брови, с интересом наблюдая за манипуляциями кухарки. В какой-то момент меж пальцев Лии мелькнул клочок бумаги, туго свернутый в трубочку. Но в голове императорской дочери не родилось ни одного предположения о содержании послания. Да и кто мог бы его прислать? Ее союзникам не подобраться ко дворцу достаточно близко, а новых в городе она ещё не завела.
Лия положила свёрточек на поднос и, оглянувшись, быстро зашептала:
— Простите мне мою дерзость, Ваше Высочество, но я не смогла ему отказать… Он показался мне таким искренним… Если вы решите ответить ему, то я отнесу обратное послание. Быть может, романтическая переписка немного приободрит Вас.
— Время! — гаркнул страж, не осмелившись снова открыть дверь в покои.
Лия засобиралась, а Алариэль недоуменно взглянула на послание. Поклонник? Здесь? За все время народу ее показали дважды: в первый день, когда объявили о возвращении принцессы, и вчера, когда казнили Рика… Алариэль потянулась к посланию и быстро развернула его.
«Долг платежом красен».
Эли нахмурилась и присела на краешек кресла. На любовное послание не похоже. Долг? Она обернулась в сторону балкона, где висела голова с амулетом в зубах, и окликнула Лию у самого выхода:
— Как его звали, не припомнишь?
— Он представился Риком, Ваше Высочество, — тихо пролепетала девушка, наклоняясь в реверансе.
Алариэль сморгнула слезу, застлавшую взор, и слабо улыбнулась.
— Я жду тебя с ужином.
Она заперта в клетке. Выбраться из ловушки и вдохнуть каплю свободы можно лишь приняв условия отца. Алариэль некогда бежала от перспективы вступить в династический союз. И сейчас ее держат взаперти в надежде сломить, убить повстанческий дух и вынудить заключить весьма сомнительный брак. В последний раз император посещал ее много дней назад и услышал на свой вопрос однозначный ответ: «Этому не бывать!». Лучше она умрет в одиночестве, в этой комнате, чем вверит свою жизнь в руки человеку, прослывшему жестоким подлецом. Лучше погибнет сама, чем напитает легион отца союзными силами, о которых тот грезит день и ночь.
Но теперь… настойчивость и упрямство императора могли сыграть партию за неё. Кроткое «я согласна» развяжет руки и позволит глотнуть немного воздуха. Ее отправят в соседствующее королевство Виндефор для немедленного заключения брака. Отец не допустит промедления, ведь на кону успех военной экспансии в Запределье и утоление аппетита короля, в последние годы набравшего мощи, опасной для державности императора.
Путь до Виндефора неблизкий, а значит шанс спастись есть. Осталось лишь убедить отца в серьёзности намерения и сыграть принцессу, истощенную переживаниями. Ведь для устрашения император велел вывесить голову «изменника» у ее окна, не так ли?
В уголках губ девушки притаилась улыбка: «Он жив… слава всем богам, жив».
Днём Эли служанкой передала весточку императору — принцесса желает обсудить предстоящее замужество. Если такая формулировка не побудит Авал’атара немедленно навестить дочь, значит ее дела и впрямь плохи.
До самого вечера Алариэль взволновано металась из угла в угол и прокручивала в голове грядущий разговор. Сомнения, страх разоблачения и злость на тирана-родителя захлёстывали по самую маковку. Но чем больше обдумывала и оценивала она поступки отца, тем ярче становились алые пятна ярости на щеках и шее. Тем громче в ушах барабанила кровь, а рваное дыхание учащалось.
Приглушённый лязг доспехов застал ее на середине комнаты. Сердце подскочило к горлу и стремительно рухнуло в пятки, неприятно щекотнув в животе. Эли прижала к полыхающим щекам ледяные ладони в надежде притупить пожар гнева и замерла безучастным изваянием у выхода на балкон. Стража распахнула дверь без предупреждения, совершенно позабыв об этикете. Принцесса вздрогнула, будто появление императора стало неожиданностью, и присела в почтительном реверансе.
— Ваше Величество… отец, — тихое, утомлённое приветствие слетело с губ и она вернула взгляд к полу, как того требовали правила. Но даже мгновения ей оказалось достаточно, чтобы уловить настроение родителя. Недовольство дочерью сквозило в холодном взгляде и по-особенному стиснутой челюсти. В гордой, вызывающей осанке, будто он пришёл говорить не со своей кровью и плотью, а с посторонним человеком.
Авал’атар остановился в нескольких шагах от Эли и с въедливым прищуром осмотрел. Напряжение сгущалось с каждой секундой молчания и вскоре норовило перекрыть кислород.
— Твоя мать была послушной дочерью и ответственной наследницей престола. Когда пришло время, она безропотно сделала, что должно, — император шагнул вперёд и пальцем поддел точеный подбородок, желая взглянуть дочери в глаза. Но вместо кроткой покорности и сожаления, увидел в них разрушительный, всепоглощающий огонь.
— Ей не хватило смелости самой вершить свою судьбу.
Император хищно ухмыльнулся, склонив голову на бок, а затем иронично цокнул языком.
— Ты — результат ее трусости. Могла бы быть благодарнее.
Алариэль, высвобождаясь из захвата, дёрнула головой и отступила на шаг.
— Мне жизнь не мила… без свободы… без магии… я погибаю, отец…
— Двимерит творит чудеса, — вдохновенно выдохнул император и отошёл к окну. — Ломает упрямых и убеждает несговорчивых. Магия делает сильнее, равно как и уязвимее. Кстати, как тебе мой подарок? — он оглянулся через плечо и дёрнул уголком рта. Бледность дочери радовала его пуще прежнего. Отчего-то в нем росла и крепла потребность подавить ее, напугать. Быть может, виной тому ненавистные гены, которые дочь унаследовала от матери. Под этой тонкой кожей пульсировала магия. Опасная, неизвестная и необузданная, пугающая императора до чертиков. Однажды он прибег к помощи магов и хорошо усвоил, на что они способны.
— Старость не коснулась Альдерика, — задумчиво продолжил он, не получив ответа на свой вопрос, — кто-то из магов помог ему. Значит…, - император обернулся и посмотрел в глаза дочери, — я истребил не всех. Скажи, дитя мое, откуда у него этот амулет?
Алариэль незаметно сглотнула тугой ком в горле. Пришлось собрать остатки самообладания, чтобы не отвести взгляд в сторону и стойко выдержать попытку отца проникнуть в ее сознание. Принцесса сжала кисти в кулаки и, веруя в свои собственные слова, заявила: