Разлом. Том 2
Шрифт:
Остаток ночи просидел у небольшого камина, потягивая вино. Я вроде бы и находился на вражеской территории, но никакого волнения не испытывал. Напротив, в душе бальзамом растекались уверенность и умиротворённость. Возможно, это просто усталость от бешеного ритма и постоянного накала страстей, в которых в последнее время мне приходилось вариться. У нервной системы сил переживать не осталось, а потому на сердце царил совершенный штиль.
Я всматривался в танцующее пламя, вслушивался в треск поленьев и, когда огонь практически затух, уснул на стуле, наутро очень об этом пожалев.
Миновать караул дворцовой стражи Лие приходилось тысячи раз и никогда она прежде не испытывала столько волнения. Ещё задолго до входа на территорию императорского дворца, желудок начинало скручивать, а спину и ладони покрывала ледяная испарина. Ей казалось, что на лице огромными буквами написано о ее намерении нарушить правила. Жалкий клочок бумаги, надёжно спрятанный в ложбинке декольте, опаливал кожу и, казалось, прожигал ее серое шерстяное платье насквозь. «На воре и шапка горит» — сетовала девушка про себя, пряча глаза от внимательных взглядов стражников.
— Доброго утра, господа, — она покорно опустила голову, скорее, чтобы спрятать воровато бегающий взгляд, нежели выказать почёт, и присела в неглубоком книксене.
— Лия, Лия, Лиечка, желаю видеть твое личико…, - пропел один из стражей и громко расхохотался. Девушка разогнулась из приветственного поклона, вскинула взгляд и снова его отвела, заливаясь румянцем. — Что с тобой, милая? Не задумала ли чего недоброго? — посмеялся воин, подкручивая усы.
От этих слов Лия вспыхнула, подобно свече, и мысли лихорадочно заметались, вынуждая вместо вразумительного ответа, растерянно улыбнуться. Не удовлетворив мужское любопытство должным образом, она толкнула тяжёлые золотые двери и вошла внутрь дворца, оставляя позади себя закусившихся стражников.
Пока шла до кухни, всеми силами пыталась угомонить разволновавшееся сердце, норовившее выскочить из груди и зажить самостоятельной жизнью. Сомнение и желание отступить с периодичностью сменялось уверенностью в правильности собственного решения. Но как только она клала на чашу весов аргументы вроде желания помочь влюблённому сердцу, то на другую чашу тут же падали домыслы о реакции принцессы на ее дерзость. Вдруг она сочтёт непозволительным передачу ей любовного письма от простолюдина? Что тогда станет с Лией? Ее накажут? Выдворят из дворца или столицы? Придётся вернуться в отчий дом, где и без неё давно стало тесно?
Все эти мысли отвлекали и делали девушку рассеянной. По кухне бегом бегала прислуга, воздух раскалялся от жара печей, звенела посуда, а она отстранённо и весьма задумчиво очищала овощи для будущего обеда. Ее личное время текло медленно, в то время как все вокруг, будто прокручивалось в ускоренном режиме.
Невыносимо сложно принимать решения, которые могут навредить тебе самому. Но ведь она уже пообещала. Как теперь в глаза смотреть Даэрону или Рику?
— Лия! Детка, прекрати витать в облаках и спустись на нашу грешную землю! Картофель сам себя не почистит, — Анетт — главная кухарка, обтерла руки о лоскут ткани и закинула его на плечо. Раскрасневшиеся щеки выпирали из-под косынки, которой она тщательно укрывала волосы, глаза хитро блестели и осматривали девушку с ироничным прищуром. — Влюбилась что ль?
Лия моргнула, смочив пересохшие глаза, и вдруг поняла, что ненадолго застыла с недочищенным корнеплодом в руках. Подняла взгляд на дородную женщину, застывшую в позе сахарницы с ручками, и виновато улыбнулась.
— Прости, Анетт, вчера была тяжёлая смена. Я не выспалась.
— Ступай проветрись и не забудь отнести завтрак нашей пленнице, — нравоучительный тон и строгий взгляд вывел Лию из ступора и заставил подняться с насиженного места. Отмыв руки от земли, она взяла поднос с завтраком и вышла из кухни, явственно ощущая, как послание впивается своим ребром ей в кожу.
Все хитросплетения дворцовых коридоров и лестниц преодолела механически. Потому, оказавшись у заветной двери, вздрогнула от неожиданности, чуть не обронив поднос.
— Аккуратнее, неумеха! — огрызнулся страж, створоживший вход в царскую комнату.
— Простите, — пискнула Лия и замерла глубоко вздохнув. Воины зашевелились и с придирчивым подозрением осмотрели блюда на подносе. Проверили каждый сосуд, заглянули под каждую крышку, хорошо хоть пробовать не начали.
— Проходи, — фыркнул вечно недовольный своей службой страж и сделал шаг в сторону, пропуская служанку.
Девушка робко постучала по резной двери и прислушалась, ожидая разрешения войти. По ту сторону раздалось тихое «войдите» и Лия, сглотнув, потянула за ручку. Пересекая порог опочивальни, она все ещё не приняла решение. Металась от одного к другому и безустанно ругала себя за нерешительность и даже трусость.
— Доброго утра, Ваше Высочество, — Лия поставила поднос на столик у входа и присела в почтительном реверансе, на который никто не обратил внимания. Принцесса стояла на балконе и молчаливо глядела вдаль. «Бедняжка, должно быть ей совсем одиноко» — размышляла Лия, проходя дальше по мягкому ковру с высоким ворсом к обеденному столу.
— Доброго, — принцесса обернулась на звук звенящей посуды и безразлично отвернулась, — я не голодна, Лия, благодарю. Можешь отнести обратно.
Девушка скользнула жалобным взглядом по тонкой горделивой фигуре и двимеритовым наручникам, блокирующим магическую силу принцессы. Поговаривают, что длительное ношение таких блокираторов может причинять ужасные страдания… А если к этому прибавится голодовка, тогда что?
— Мне велено проследить, чтобы вы ели, Ваше Высочество, — пробормотала Лия, опустив глаза и перебирая оборку своего парадного фартука.
Принцесса обернулась и девушка заметила слезинку одиноко блеснувшую на щеке, которая тут же оказалась стертая ладонью. Сердце Лии жалостливо сжалось при виде чужих слез и она неосознанно пошатнулась, сделав шаг навстречу.
— Отец не желает моей смерти, чтобы я продолжала развлекать его своими страданиями, — хмыкнула она и вошла в комнату. — Так передай ему, что еда не способна задержать жизнь в этом теле.
Лия подняла опущенный взгляд и вдруг увидела на что принцесса так отстранённо глядела. Прямо перед ее балконом император повесил голову казнённого Альдерика. Лия зажала рот, сдерживая безвольный желудочный позыв, и отвела взгляд от отвратительной картины. «Сколько же в ней силы, если она может вот так глядеть на такие ужасы» — думала девушка.