Разноцветные педали
Шрифт:
Врать было нельзя. И Валера рассказал, что видел паспорт. И что свидетельство о рождении Мамуки Ариновича тоже видел. И что пытался путём наблюдений и умозаключений выяснить – кто из окружающих Арину мужчин является её любимым. И что никто из педальных служащих ему по этому поводу ничего не говорил. Хоть он поначалу и спрашивал...
Арина слушала и улыбалась. Как будто кинокомедию смотрела. Радиокомедию.
– Я Вите расскажу, ладно? – сказала она, когда Валера замолчал. – Слушала и сначала думала: какой же ты ребёнок. А сейчас мне кажется, что это я многого не догоняю. Мне казалось, что всё понятно само собой... И что раз ты такой любопытный, то знаешь всё и даже больше. Поэтому ни о чём не спрашиваешь. Поэтому с тобой легко и удобно. Год с лишним, год!.. Слушай, давай я тебе конспективно поведаю то, про что ты не в курсе. А остальное, если возникнет интерес, сразу спрашивай, договорились? Простая ты душа, Валера, наивность человеческая... Ну надо же...
Это, конечно, Валере польстило. Но он всё о себе и своём любопытстве знал, а потому внутренне с Арининой формулировкой не согласился.
И узнал, что по просьбе маминого супруга Арина приняла участие в спасении имущества его лучшего друга. Вышла за него замуж. Эта информация оставалась как раз секретной – просто Валере с паспортом повезло. Только Рындин Витя да несколько самых приближённых были в курсе. Остальные же просто ждали свадьбы Арины и Вити. Которая действительно планировалась – как только отпадёт у Арины необходимость являться женой терпящего временные трудности бизнесмена. Которого Арина видела несколько раз в жизни. Даже, может, при разводе и не увидит. Разве что уже после – когда будет праздник по поводу удачного завершения длительной операции. То, что он Виктор, Виктор Иванович, – просто приятное совпадение.
Дети. Записаны в паспорт и Арины, и отца их, Рындина Виктора Владимировича. А что они Балованцевы и с такой фамилией навсегда останутся – так это принципиально: Арина не хотела плодить людей с фамилией тех, кто портил жизнь Вите. Витя не спорил.
– Но Мамука Аринович... – заметил Валера. – Я же сам видел его свидетельство о рождении...
– Которое Федя Горобец подарил? – переспросила Арина. – Так его все видели. Ну и что?
– Отец – Арина Леонидовна, мать – Арина Леонидовна...
– Нет, Валера, это вообще... – Арина всплеснула руками. – Уволить тебя, что ли? Это же подарок, ненастоящий документ, шутка такая!
С этими словами она отправилась в спальню и вынесла оттуда три свидетельства о рождении. Одно то, подарочно-прикольное, с Мамукой Ариновичем, а два другие настоящие. Хотя на вид ну точно такие же, как фальшивое. И Мамука, и Серёжа имели в родителях разнополых людей. Витю и Арину. Были, соответственно, Викторовичи, как и в паспорте.
Стыдно.
Где он был, почему про шутку не услышал? А ещё в шкаф лазил, проверял... Позор. Таких берут только в дворники...
– Федя прикололся так! – продолжала Арина, хлопая свидетельствами друг о друга. – Сказал, как поженимся, перепишет и новые подарит. А пока всем нашим новым детям будет дарить такие.
– Витя не обиделся? – Валера моментально представил себя на месте Рындина. Чересчур покладистого.
– На пана Теодора?
– Да. Что он не отцом там записан. В смысле, что вообще там не значится.
Арина нахмурилась.
– А что, Витя от этого перестанет быть отцом? Вот, о чём я и говорю: все эти документы, эти свидетельства всякие – сплошные условности! Сколько в мире есть отцов только на бумаге! Которым реально до детей никакого дела нет? Навалом... Хотя, если честно, Витя сначала немножко обиделся.
Валера торжествующе хмыкнул. Вот. Он уже не боялся Арининой реакции – хотя и лез в её суперличную жизнь.
Арина посмотрела на часы, вывернув ногу. Вздохнула.
– И вот так всегда, – покачала она головой. – Мы не принадлежим сами себе. Только я со знаком «плюс» не принадлежу, а Витя, ну прямо как нарочно, для симметрии – со знаком «минус». Меня любят, а его мучают. И дети наши себе не принадлежат. Кстати, они совершенно не интересуют Витину семью. К счастью для моей.
– А Витю твои родственники любят? – Валера чувствовал, что говорит как подружка. Или как добрая попутчица.
Но Арина не смутилась. Улыбнулась – взгляд вместе с улыбкой поплыл в сторону. Подумала о чём-то приятном, значит.
– Конечно. А ты сам не видишь, какой он? Как можно такого не любить?
Если бы этот разговор состоялся на год раньше! Валера бы ничего себе не накручивал. И как правильно начал когда-то болеть за Витю – то есть за его место рядом с Ариной, так и продолжал бы. Да и сам бы давно успокоился – Вите Рындину он не конкурент.
Хотелось спросить про Быкова. Но тут наверняка было всё именно так, как он услышал в разгар ссоры: кто не держит слова, Арине не друг. Быков не друг теперь. Жалко дурака...
Но не сильно.
Себя было жальче. Однако печаль была светла, как говорил Антошкин коллега Пушкин.
И Валера спросил другое. Про Мамуку. Почему Мамука-то?
– Так врача звали, – просто ответила Арина. – Мы ж с этим Мамукой чуть не померли, так он стремительно рвался на свет. Спешно нашли врача – но не того, которого мы заказывали, а проблемного. Помнишь, дедуля такой – здесь на празднике был? Он со мной и занимался. После чего моя благодарная родня настояла, чтобы в честь него сынка и назвали. Назвали вот. Символично.
– А тебе нравится?
– Мой маленький Мамука? – Арина удивилась. – А как ты думаешь?
Она положила голову на подлокотник кресла. Валера замолчал. Теперь ему казалось очевидным, что спокойный индейский мальчик Серёжа лицом похож на Арину; в Мамуке же – раньше, кроме пупсика, Валере никого не напоминавшем – теперь явственно прочитывались черты лица Вити Рындина. Валера завтра решил ещё поподробнее рассмотреть ребёнка.
Звякнул домофон. Арина оживилась и поднялась из кресла. Валера тоже вскочил и засобирался. Посуда – надо было отнести всё на кухню. Работа есть работа. Хоть он и сидел уже здесь по собственной инициативе. Бесплатно. Но всё равно...
А выходит, Арина действительно не бывает дома одна. Валера догадался: Витя приходит поздно, уходит рано. Когда ему удаётся остаться до утра, Валеру не вызывают – как и когда бабки-няньки в квартире ночуют. Или уходит и возвращается – ведь они часто приезжают в клуб вдвоём. Или с детьми.
Со своими.
С самого начала, оказывается, надо было понимать, что славный Серёжа – сын славного Вити! А ведь он его таскал, он с ним сидел. Витя наглядно его любил. И любит. Как и похожего на себя Мамуку. Мамуку имени врача... Смешные...