Разоблачение суккуба
Шрифт:
— Ничуть, — отозвалась Фоэба.
— Как это, нич…
Не прошло и полминуты, как Джамбини начал жонглировать… и тут же поджег свою накидку. Люди очумело раскрыли рты, закричали, а артист скинул накидку прямо на сцену. Я была удивлена, что она не успела сгореть раньше, учитывая, из какого дешевого материала она сделана. Джамбини топтал накидку ногами, пока пламя не погасло. На заднем плане сцены маячили несколько рабочих с огнетушителями, что было весьма кстати. Накидка превратилась в дымящееся черное месиво, и
— Ах, это часть номера, — выдохнула я, находясь под впечатлением.
— Точно, — сказала Фоэба.
Джамбини протянул руку, чтобы поймать голубя, но тот ускользнул, сделал круг по залу, потом устремился вниз, к публике, и задел женщину с аккуратной французской стрижкой. Птичья лапка запуталась в волосах, голубь оказался пойманным в капкан и отчаянно бил крыльями, чтобы вырваться, а женщина подскочила и начала визжать.
— Это тоже часть шоу? — спросила я.
— Нет, — благоговейно произнесла Фоэба. — Но это следовало бы включить в представление.
Через пару секунд в зале появились рабочие сцены, им удалось схватить голубя и вытащить его из прически. Они вывели пострадавшую даму из зала, низко склонив головы и бормоча извинения. Великий Джамбини широко и изящно раскланялся, публика осталась довольна.
Он исполнил несколько фокусов с шарфами, которые прошли без сучка, без задоринки, после чего встал по центру сцены и с мрачным видом произнес:
— Для следующего фокуса мне нужен доброволец, — Джамбини перевел взгляд в нашу сторону. — Миловидный доброволец.
— Ох, он нас заметил, — со вздохом сказала Фоэба. Она подняла руку, нашлись и еще желающие среди публики. Я не шелохнулась, и она ткнула меня локтем. Пришлось мне тоже вызваться.
Изобразив, что с пристрастием осмотрел всех добровольцев, Джамбини прошествовал к нашему столику и протянул руку ко мне. Бастьен и Фоэба присвистнули и издали одобрительные возгласы, побуждая меня подняться. Мне не очень-то хотелось всходить на костер или быть атакованной птицами, но желаниям публики трудно противиться. Я взяла руку Джамбини и послушно пошла с ним на сцену. Нас сопровождал гром оваций.
— Просто переоденетесь в первое, что придет в голову, — шепнул он мне на ухо; от него несло джином.
Когда мы оказались в центре сцены, Джамбини взял микрофон и голосом конферансье выкрикнул:
— Итак, перед вами моя прекрасная ассистентка… как ваше имя, незнакомка?
Я наклонилась к микрофону.
— Джорджина.
— Джорджина. Какое красивое имя. Так вот, прекрасная Джорджина, все, что от вас требуется, — это отдаться во власть повергающей в трепет могучей силы моей магии. Если вы это сделаете, произойдет волшебная трансформация. — Я кивнула, выражая согласие, и зал откликнулся возгласами одобрения.
Джамбини подошел к столику на ножке и вернулся
Джамбини театральным жестом откинул завесу и предъявил меня публике в новом наряде. Зрители изумленно ахнули и шумно зааплодировали, выражая удовлетворение, а я отвесила публике поклон, не уступавший по изяществу манере Джамбини. Вдохновленный произведенным эффектом, Джамбини провозгласил:
— Еще раз.
Я скрылась за занавеской и облачилась в черные джинсы, серебристый топ и женский клубный пиджак. Джамбини убрал завесу, аплодисменты сперва сникли, а потом резко превратились в полное неистовство. Я и раньше видела, как проделывали подобные трюки те, кто не обладает даром переоблачения; обычно исполнители просто меняли платья, из которых легко выскользнуть, одно на другое. Мой выбор одежды противоречил логике тех, кто знаком с техникой этого трюка. Так что же! Тут ведь работала магия, не так ли?
— Ну, ты покрасовалась, — сказал Бастьен, когда я вернулась на свое место.
— А то, — шепнула я в ответ, наблюдая, как Джамбини пытается проглотить нож. Ему удалось справиться с задачей примерно на треть, а потом он закашлялся. Пожав плечами, он прекратил это занятие и поклонился под запоздалые жидкие аплодисменты. — Эти люди заслужили хоть что-то за свои деньги.
Джамбини, или Джами, — таково, как выяснилось позже, было его настоящее имя, — высоко оценил мое представление. По окончании шоу мы встретились с ним в унылом баре отеля.
— Переодеться в штаны — это было гениально, — сказал он мне, опрокидывая стаканчик джина. Закралось подозрение, что он не пьет только во время представления. — Люди не один день будут репу чесать: и как это они сделали?
— Может, это слишком, — предостерег Бастьен. — У смертных могут возникнуть подозрения.
Я неуверенно пожала плечами.
— Это Вегас, дружок. Никто ни о чем не задумается. Тем более что тут каждый день случаются вещи и постраннее.
Джами нетерпеливо покачивал головой.
— А это платье в облипку? Это было великолепно. Чертовски здорово. Соберешься сюда переезжать, я тебя заманю к себе на работу ассистенткой. — Он хихикнул. — Люди станут пялиться на тебя, а мои фокусы побоку.
— Меня это нисколько не удивит, — строго сказал Бастьен.
— Что ж, спасибо, — сказала я, — но, думаю, у меня работы больше, чем мне нужно. Фоэба уже пристроила меня кое-куда.
— Браконьерша, — сказал Джами.