Разоблаченная Изида. Том I
Шрифт:
По его последующим изображениям и физическим качествам мы обнаруживаем, как хорошо древние были знакомы со всеми доктринами физической науки в их современном развитии. В дальнейшем, в рассуждениях Пифагора, Зевс становится метафизической троицей; Монада развивающаяся из своего невидимого «Я» активная причина, действие и разумная воля – вместе составляют Тетраксис. Еще позднее мы находим, что ранние неоплатоники, оставив в стороне первичную монаду по причине ее полной непознаваемости для человеческого ума, размышляли просто о демиургической триаде этого божества, как видимого и познаваемого в его проявлениях; отсюда и метафизическое продолжение этого представления о Зевсе Плотина, Порфирия, Прокла и других философов. Зевс-отец, Зевс Посейдон или данамис, сын и сила, и дух или ноус. Эта триада была также принята в целом школой ириников [194] во втором столетии; наиболее существенное различие между доктринами неоплатоников и христианства было просто в насильственном
194
Последователи Иринея Леонского, одного из гностиков (Прим. переводчика).
В своем астрономическом аспекте Зевс-Дионис берет свое начало в зодиаке, древнем солнечном году. В Ливии он принимает форму барана и отождествляется с египетским Амоном, который рождает Озириса, бога тельца. Озирис является также олицетворением эманации Отца-Солнца, сам являясь Солнцем Тельца. Праотец-Солнце является Солнцем Овна. Как и последний, Юпитер является в облике барана, и, как Юпитер-Дионис или Юпитер-Озирис, он является быком. Это животное, как это хорошо известно, является символом творческой силы. Более того каббала поясняет через посредника, одного из ее главных толкователей – Симона бен Иохаи, [195] происхождение этого странного почитания быков и коров. И не Дарвин и не Гёксли – основатели доктрины эволюции и ее неизбежного дополнения, превращения видов – кто бы мог найти что-либо против рациональности этого символа, исключая, пожалуй, естественное чувство неловкости, что древние опередили их даже и в этом исключительно современном открытии. Где-нибудь мы приведем доктрину каббалистов, как ее излагал Симон бен Иохаи.
195
Он жил в I столетии до Р. X.
Легко может быть доказано, что с незапамятных времен Сатурн или Кронос, чье кольцо, вернее всего, было открыто халдейскими астрологами и чей символизм не есть «совпадение», считался отцом Зевса, пока последний сам не стал отцом всех богов и был высшим божеством. Он был Бэл или Ваал Халдеев, первоначально завезенный к ним аккадийцами. Раулинсон настаивает на том, что последний пришел из Америки. Но если это так, то как мы можем считать фактом, что Бэл есть лишь вавилонское олицетворение индийского Шивы или Бала, бога огня, всемогущего созидающего и в то же время разрушающего божества, во многих отношениях выше самого Брахмы?
«Зевс», – говорится в орфическом гимне, – «первый и последний, голова и конечности; от него произошли все вещи. Он человек и бессмертная нимфа (мужской и женский элемент); душа всех вещей, главный двигатель в огне; он есть солнце и луна; родник из океана; демиург вселенной; одна сила, один Бог; могущественный творец и правитель космоса. Все, – огонь, вода, земля, эфир, ночь, небеса. Метис – первый архитектор (София гностиков и Сефира каббалистов), красавец Эрос, Купидон, – все вмещается в необъятной протяженности его величественного тела!» [244]
Этот короткий, хвалебный гимн лежит в основе каждой поэтической мифологической концепции. Воображение древних оказалось безграничным, как и видимые проявления самого божества, давшего им темы для их аллегорий. И хотя последние кажутся многообразными, все же они никогда не расстаются с двумя главными идеями, которые всегда можно заметить идущими параллельно в их сокровенных творениях; строгая приверженность к физической, в той же мере, как и к моральной или духовной стороне законов природы. Их метафизические исследования никогда не расходились с научными истинами и их религии, поистине, можно было бы назвать психофизиологическими убеждениями священнослужителей и ученых, построенные на традициях зарождающегося, таких какими получил их чистый ум примитивных и на их собственном экспериментальном познании убеленный сединами мудрости проходящих веков.
Подобен солнцу – какой еще лучший образ можно найти для Юпитера, изображающего его золотые лучи, как не олицетворить эту эманацию в Диане, светоносной целомудренной Артемиде, чье старое имя было Диктина, дословно значит луч, от слова дикейн. Луна не светится и она сверкает только отраженным светом солнца; отсюда образ его дочери, богини луны и сама Луна, Астарта или Диана. Как и Критская Диктина она носит венок из волшебного растения диктамнон или диктамнус, вечнозеленого кустарника, соприкосновение с которым, говорят, вызывает сомнамбулизм и одновременно излечивает от него; и, как Элития, и Джуно Пронуба, она является богиней, управляющей рождением; она является богиней эскулапов и ассоциация венка из диктамнуса, еще раз показывает глубокую наблюдательность древних. Это растение известно в ботанике, как обладающее большой седативной силой, оно растет в изобилии на горе Дикти на Крите; с другой стороны, луна, согласно лучшим авторитетам, по животному магнетизму влияет на соки и нервные ганглии или клетки, места, откуда идут все нервные волокна, играющие такую важную роль в месмеризме. При родах критских женщин покрывали этим растением, а его корни назначались как лучшее средство для успокоения острой боли и чтобы уменьшить раздражительность, столь опасную в этот период. Кроме того, их помещали в пределах храма, посвященного богине и, если возможно, под прямыми лучами лучезарной дочери Юпитера – ясной и теплой Восточной луны.
Индийские брахманы и буддисты усложнили теорию о влиянии солнца и луны (мужского и женского элементов), как содержащих негативные и позитивные принципы, противоположные магнитным полюсам. «Влияние луны на женщин хорошо известно», – писали все старые авторы по магнетизму; и Эннемозер, так же как и Дю Потэ, подтверждают теории индусских провидцев во всех отношениях.
Явное уважение, оказываемое буддистами сапфиру, – тоже посвященному Луне, во всякой другой стране можно было бы считать основанным на каких-то более точных научных данных, нежели простым
196
Кизер [245, т. iv, с. 62]. В действительности, многие из старых символов были просто каламбурами наименований.
197
См. «Айтарея-брахмана» [19].
198
Брахма еще назывался индусскими брахманами Ираньягарбха или единая душа, в то время как Амрита есть высшая душа, первопричина, эманировавшая из себя творящего Брахму.
Эта полусвященная, полународная легенда показывает, что индусы знали, какой из цветов призмы обладал наибольшим электричеством, более того, особое влияние сапфира было хорошо известно, так же как и других минералов. Орфей учит, как можно влиять на целую аудиторию с помощью магнита; Пифагор обращает особое внимание на цвет и природу драгоценных камней; а Аполлоний Тианский открывает своим ученикам скрытые качества и меняет каждый день перстни с драгоценными камнями, имея особый камень для каждого дня в месяце по законам прорицательной астрологии. Буддисты утверждают, что сапфир приносит спокойствие и хладнокровие ума и изгоняет все дурные мысли, делая здоровым кровообращение человека. Тоже делает и электрическая батарея с исправным током, говорят электрики.
«Сапфир», – говорят буддисты, – «откроет запертые двери и помещения (для человеческого духа); он вызывает желание молиться и приносит умиротворение больше, чем другие камни, но тот кто его носит, должен вести чистую и праведную жизнь» [246].
Диана-Луна, дочь Зевса и Прозерпины, представляет Землю в период ее активной деятельности и, согласно Гесиоду, как Диана Элития-Люцина, она является дочерью Юноны. Но Юнона, проглоченная Кроносом, или Сатурном, и воскрешенная к жизни океанидой Метис, также известна как Земля. Сатурн, в ходе Времен, проглатывает Землю в один из предысторических катаклизмов и только, когда Метис (вода), скрытая в своих многочисленных ложах, освобождает континент, тогда как говорят Юнона возрождается в своем прежнем облике. Эта идея выражена в 9 и 10 стихах первой главы «Бытия». В частых матримониальных ссорах между Юноной и Юпитером, Диана всегда представляется отворачивающейся от матери и улыбающейся отцу, хотя она бранит его за бесконечные проказы. Фессалийские колдуны, говорят, должны были, в периоды этих затмений, притягивать ее внимание к земле с помощью своих заклинаний и колдовства, а вавилонские астрологи и маги не прекращали колдовать до тех пор, пока им не удавалось достичь мира между рассорившейся парой, после чего Юнона «улыбалась, сияя сверкающей богине» Диане, которая, опоясав свой лоб полумесяцем, возвращалась на свое место охоты в горах.
Нам кажется, что эта легенда указывает на различные фазы луны. Мы, живущие на земле, всегда видим только одну сторону нашего светящегося спутника, который, таким образом, поворачивается спиной к своей матери Юноне. Солнце, Луна и Земля постоянно изменяют положения в отношении друг друга. С новой луной постоянно наступает перемена погоды, а иногда ветра и штормы могут быть достаточным намеком на ссору между солнцем и землей, особенно если первое скрыто грозовыми тучами. Более того, новая луна невидима, пока ее темная сторона повернута к нам; и только после примирения солнца и земли, этот месяц ясный становится видимым на той стороне, которая ближе к солнцу, хотя в это время Луна не освещается прямыми солнечными лучами, но солнечным светом, отраженным от земли к луне и ее отражающей спиной к нам. Вот почему говорят, что халдейские астрологи и колдуны Фессалии, которые, по всей вероятности, наблюдали и, как и Бабинэ, точно установили пути небесных тел, своими чарами заставляли луну спуститься на землю, т. е. показать свой месяц, что она могла сделать только после получения «сияющей улыбки» своей матери-земли, которая дарила ее после примирения с супругом. Диана-Луна, украсив свое чело полумесяцем, возвращалась обратно охотиться в своих горах.