Разоблаченная Изида. Том II
Шрифт:
Мы не знаем, был ли плодовитый Жаколио [682] когда-либо допущен в одну из этих лож. Это чрезвычайно сомнительно, мы сказали бы, если судить по множеству его фантастических повествований о безнравственности мистических обрядов среди брахманов, факиров пагод и даже буддистов (!!), в которых он появляется под именем Иосифа. Как бы то ни было, очевидно то, что брахманы не научили его каким-либо секретам, так как, говоря о факирах и их чудесах, он замечает:
«Под руководством посвященных брахманов в потаенных помещениях пагод они практикуют оккультные науки… И пусть никто не удивляется этому слову, которое кажется открывающим дверь в сверхъестественное; в то время как в этих науках, называемых брахманами оккультными, встречаются
682
Его двадцать или больше томов на темы Востока представляют собою действительно любопытный конгломерат правды и выдумки. Они содержат большое количество фактов об индусских традициях, философии и хронологии с большим количеством справедливых, смело высказанных суждений. Но кажется, что в нем романтик всегда брал верх над философом. Как бы два человека объединились в его авторстве — один осторожный, серьезный, эрудированный, с мышлением ученого; другой же — сенсационный, чувственный французский романист, который судит о фактах не каковы они на самом деле, но как он воображает их. Его, переводы из «Ману» восхитительны; его дискуссионная способность замечательна; его взгляды на нравственность жрецов несправедливы, и в случае буддистов — без сомнения клеветнические. Но во всей серии этих томов нет ни одной скучной строчки; у него глаз художника и перо прирожденного поэта.
Бесспорно, любой посвященный брахман мог бы, если бы захотел, объяснить каждый феномен. Но он не захочет. И пока что нам приходится дожидаться от наших лучших физиков объяснения даже самого пустякового оккультного феномена, показанного факиром-учеником пагоды.
Жаколио говорит, что дать объяснение тем чудесным фактам, которым он сам был свидетелем — совершенно невыполнимая задача. Но добавляет со всей правдивостью:
«Будет достаточно сказать, что в отношении магнетизма и спиритизма Европе все еще приходится запинаться на первых же буквах алфавита, и что брахманы по этим двум отделам знания достигли таких результатов в области феноменов, которые поистине потрясающи. Когда видишь эти странные явления, чью мощь невозможно отрицать, не зная тех законов, которые брахманы хранят столь тщательно сокрытыми, ум ошеломлен удивлением, и человек чувствует, что он должен бежать и разрушать чары, держащие его».
«Единственное объяснение, какое мы смогли получить по этому поводу от ученого брахмана, с которым нас связывала теснейшая дружба было следующее: «Вы изучили физическую природу и вы добились посредством законов природы чудесных результатов — пар, электричество и т. д.; в течение двадцати тысяч лет или более мы изучали умственные силы; мы открыли их законы и достигли, заставляя их действовать в одиночку или в соединении с материей, феноменов еще более удивительных, чем ваши»».
Должно быть Жаколио действительно был ошеломлен чудесами, ибо он говорит:
«Мы видели такое, чего человек не описывает из боязни, что читатели начнут сомневаться в его здравом уме… но все же мы их видели И в присутствии таких фактов действительно становится понятным, почему древний мир верил… в одержание Дьяволом и в изгнание бесов». [683]
Но все же этот бескомпромиссный враг интриг и козней жрецов, монашеских орденов и духовенства всех религий и стран — включая и брахманов, лам и факиров — настолько поражен и контрастом между фактами, предъявленными культами Индии, и пустым притворством католицизма, что после описания ужасных самоистязаний факиров, в порыве искреннего возмущения, он дает выход своим чувствам следующим образом:
683
[383], «L'Inde Brahmanique», p. 296.
«Тем не менее, что-то великое ощущается в этих факирах и нищенствующих брахманах, когда они бичуют себя, когда в течение добровольно принятого мученичества кусок за куском вырывается плоть, и кровь льется на
Хватит о них — мы уже и так уделили слишком много места им и их конгломератному богословию. Мы взвесили и то и другое на весах истории, логики, истины, и нашли их несостоятельными. Их система порождает атеизм, нигилизм, отчаяние и преступление; их священнослужители и проповедники не в состоянии доказать делами, что они восприняли божественную силу. Если бы только и церковь и священник могли исчезнуть из поля зрения мира с такой же легкостью, с какой их имена сейчас исчезают с глаз нашего читатели, это был бы счастливый день для человечества. Нью-Йорк и Лондон тогда могли бы стать такими же нравственными, как незанятый христианами языческий город; Париж стал бы чище древнего Содома. Когда и католик и протестант убедятся, настолько же полно как буддист или брахман, что каждое их преступление будет наказано и каждое доброе деяние вознаграждено, — они, быть может, начнут тратить на своего собственного язычника то, что теперь уходит, чтобы обеспечить миссионеров длительными пикниками и сделать название христианин ненавистными и презираемым со стороны каждого народа вне пределов христианского мира.
По мере надобности мы подкрепляем наши аргументы описаниями нескольких из бесчисленных феноменов, увиденных нами в различных уголках света. Оставшееся в нашем распоряжении место будет посвящено подобным же темам. Заложив основание освещением философии оккультных феноменов, нам кажется удобным проиллюстрировать эту тему фактами, которые возникали перед нашими глазами и которые могут быть проверены любым путешественником. Первобытные народы исчезли, но первобытная мудрость живет и становится доступной тем, кто «жаждет», «дерзает» и «умеет молчать».
Глава XII
Заключение
«Моя прекрасная Дайту, обширная и величавая столица;
И ты, Шангту-Кейбун, прелестный и прохладный летний дом.
…………………………………………………………………………………………
Увы, мое прославленное имя Владыки Мира!
Увы, пресветлую Дайту, бессмертного Кублая славный труд!
Все, все утратил я!»
«Что касается того, что ты слышал от других, которые убеждают массы, что душа, раз освобождена от тела, не страдает… от зла и бессознательна, я знаю, что ты слишком хорошо сведущ в учениях, полученных нами от наших предков, и в священных таинствах Диониса, чтобы поверить им, ибо мистические символы хорошо знакомы нам, принадлежащим к «братству»».
«Проблема жизни — человек. МАГИЯ или, вернее, мудрость есть развитое знание сил внутреннего существа человека, — эти силы являются божественными эманациями, — так как интуиция есть восприятие их начала, и посвящение — наше введение в это знание… Мы начинаем с инстинкта, кончаем — ВСЕЗНАНИЕМ».
«Власть принадлежит тому, КТО ЗНАЕТ».
Было бы доказательством плохого предвидения с нашей стороны, если бы мы предполагали, что до сих пор по всей этой книге за нами следовал еще кто-нибудь, за исключением метафизиков или мистиков определенного рода. В противном случае, мы определенно посоветовали бы таковым не утруждать себя чтением этой главы, ибо, хотя в ней и не сказано ничего, что не соответствовало бы строгой истине, они не преминут посчитать даже наименее чудесное из повествований абсолютно ложным, какими бы доказательствами оно ни подкреплялось.