Разобщённые
Шрифт:
— Я буду задавать вам обоим вопросы. Сначала о решении Рисы поддержать практику расплетения, потом об обратном процессе, результатом которого стало «рождение» Кэма, если вам угодно это так назвать, и, наконец, я буду расспрашивать вас о ваших отношениях и о том, как вы нашли друг друга. Я знаю, все эти вопросы уже навязли у вас в зубах, но надеюсь, что мне вы подкинете что-нибудь свеженькое.
— О да, мы сделаем всё, что в наших силах, — говорит Риса с немного чересчур приятной улыбкой.
Кэм наклоняется к ней и шепчет:
— Нам надо взяться за руки.
— Здесь формат неширокий, —
— Всё равно.
Но на этот раз избалованный мальчик Кэм не получит того, что хочет.
Помощник режиссёра начинает обратный отсчёт от пяти. На камере номер один загорается красный огонёк.
— Мы снова в эфире, — провозглашает ведущий. — Принимая во внимание полицейскую акцию в Аризоне, беседа с нашими сегодняшними гостями некоторым образом будет перекликаться с этими событиями. В своё время скрывавшаяся от закона активистка борьбы против расплетения, а нынче выступающая в его защиту, и молодой человек, само существование которого без расплетения было бы невозможно. Риса Уорд и Камю Компри!
Далее следует обмен любезностями, а после него ведущий приступает к вопросам, и, как и обещал, начинает с Рисы. И первый же его вопрос призван огорошить собеседницу:
— Мисс Уорд, вы сами когда-то были расплётом в бегах. Каково в этой связи ваше отношение к событиям в Аризоне? Вы поддерживаете расплетение всех захваченных обитателей убежища?
Однако никакие заковыристые вопросы ведущего не смогут выбить Рису из седла, потому что она знает точно, как будет на них отвечать. Девушка поворачивается к камере номер два, которая в ту же секунду включается на запись.
— Я считаю своим долгом, — начинает Риса, — сказать правду и восстановить истинное положение вещей. Я никогда — ни сейчас, ни прежде — повторяю, никогда не была сторонницей расплетения...
74 • Роберта
Если бы Роберта была повнимательней, глядишь, всё могло бы повернуться по-другому. Надо отдать ей должное — её сделка с Рисой была честной, хотя и носила характер предельно наглого шантажа. Роберта, верная слову, сделала несколько звонков и потянула за некоторые важные ниточки, после чего могла со спокойной совестью заверить Рису, что юновласти в ближайшем будущем нападать на Кладбище не собираются. Если бы в планах властей что-то изменилось и Роберта получила бы заблаговременное предупреждение, то она смогла бы вновь потянуть за ниточки. Роберта не была коварна по натуре. Её действия прежде всего были направлены на получение результата.
Однако она была настолько поглощена борьбой за то, чтобы сделать своего Кэма всеобщим любимцем, что мимо неё прошли и пожары в Тусоне, и устроивший их обнаглевший юнец, объявивший себя радетелем за права всех расплетённых аистят. Ах да, Инспекция должна была дать ей знать о готовящемся рейде через партнёров Роберты по «Гражданам за прогресс». Но, как и в любой паукоподобной организации, голова «Граждан за прогресс» не имеет понятия, чем занимается... прядильный орган. Само собой, как только новости из Аризоны сотрясли эфир, телефон в кармане Роберты раскалился, но поскольку её постоянно осаждает армия людей, которым без конца
Вот почему на момент выступления Рисы и Кэма в ночном шоу Роберта ничего не знает о полицейской акции на Кладбище. А когда узнаёт, то становится уже слишком поздно.
Роберта сидит в «зелёной комнате» — маленькой студийной гостиной с чёрствыми пирожными и жиденьким кофе в качестве угощения, смотрит на монитор, передающий изображение из главной студии. На лице у женщины такое выражение, что от него могли бы скиснуть суррогатные сливки, в составе которых, как известно, вообще нет молока.
— Я никогда — ни сейчас, ни прежде — повторяю, никогда не была сторонницей расплетения, —говорит Риса. — Расплетение, на мой взгляд, — самое чудовищное злодеяние, когда-либо санкционированное и одобренное человеческой расой.
Ведущий шоу, известный своей способностью сохранять хладнокровие под самым жарким прицельным огнём, обалдевает и даже начинает слегка заикаться.
— Н-но... но вся эта социальная реклама... ваши выступления...
— Всё это ложь. Меня шантажировали.
Роберта вылетает из «зелёной комнаты» в коридор и несётся ко входу в студию. Над дверью горит красная лампочка, предупреждающая о том, что камера работает и входить нельзя, но Роберте плевать на предупреждения и запреты.
В коридоре, ведущем на съёмочную площадку, полно мониторов, и с каждого на неё смотрит Риса, с каждого льётся её гневная обличительная речь:
— Я подверглась угрозам и запугиванию со стороны группы лиц, называющих себя «Гражданами за прогресс». О, у них огромное множество имён: «Общество Обеспокоенных Налогоплательщиков» или «Общество „За здоровую нацию“» — но все они принадлежат одной и той же организации.
— Да, мне известно о существовании «Граждан за прогресс»,— вставляет ведущий, — но ведь это, кажется, филантропическая организация, разве не так? Благотворительное общество?
— И по отношению к кому оно «творит благо», позвольте узнать?
Роберта уже у двери на съёмочную площадку, но здесь путь ей заступает охранник.
— Простите, мэм, вам туда нельзя.
— С дороги! Или ручаюсь — завтра вы тут не работаете!
Но охранник непоколебим, да ещё и подмогу вызывает, так что Роберте ничего не остаётся, как направиться в аппаратную.
— Они утверждают, что контролируют Инспекцию по делам несовершеннолетних, —продолжает Риса . — Они утверждают, что у них много чего другого под контролем. Может, это и так, а может, и нет, но уж поверьте мне: «Граждане за прогресс» творят благо только и исключительно по отношению к себе самим и ни к кому другому!
Картинка перескакивает на Кэма — вид у того ошарашенный, если не сказать просто глупый — а потом возвращается к ведущему.