Разорванная связь
Шрифт:
Моя рука снова сжимает вилку, но на этот раз я не могу сдержаться, чтобы не наброситься на нее: — Что у тебя за дар? Когда я проткну тебя этой вилкой, ты сразу же исцелишься, или ты можешь делать только что-то дерьмовое, например, разговаривать с голубями или создавать золото?
Гейб фыркает, а затем закрывает рот рукой, словно его застали за общением с врагом, и смотрит на Норта так, будто его сейчас посадят под домашний арест. Я закатываю глаза, но знаю, как одержать победу там, где это возможно, и наклоняюсь, чтобы насмешливо прошептать: — Она
Гейб прочищает горло и отвечает: — Эшли — элементаль. Она может наколдовать воду, но только столько, чтобы наполнить кувшин.
Я разразилась смехом. Возможно, сейчас я выгляжу как сучка, но меня всегда учили не начинать ссоры, а обязательно заканчивать их. — Вау, я тебе завидую, Эшли.
Ее глаза вспыхнули от сарказма, прозвучавшего в моих словах, и она огрызнулась: — Много шума от девушки, которая вообще ничего не может. Неужели тебе действительно не стыдно быть таким разочарованием?
Это может быть глупо, но я пожимаю плечами. — Думаю, ты никогда не узнаешь.
Гейб отодвигает от себя тарелку и прочищает горло. — Я возвращаюсь в общежитие. Я подброшу тебя обратно, Фоллоуз… если ты не хочешь, чтобы Норт это сделал?
Нет, блядь, не хочу.
Я стараюсь не выглядеть такой же нетерпеливой и облегченной, какой себя чувствую, когда встаю из-за стола, стиснув зубы, и выдавливаю из себя короткое «спасибо» за ужин Норту, чтобы он не смог снова обвинить меня в том, что я невоспитанная.
Никто больше не замечает, что мы уходим, поэтому я поворачиваюсь к ним спиной и практически бегу за Гейбом. Может, он и был вел себя со мной как засранц в Дрейвене, но сейчас он — мой единственный союзник, поскольку вытащит меня отсюда.
Я едва замечаю окружающую обстановку, пока мы пробираемся через гигантский лабиринт дома. Мой телефон вибрирует в кармане, когда я выхожу в просторный гараж, едва отрываясь от стоящих здесь автомобилей стоимостью в миллионы долларов. Следуя за Гейбом к одному из мотоциклов, я достаю телефон из кармана.
Я скучаю по тебе, Оли.
У меня нет абсолютно никакого представления, как на это ответить. Я вообще ни черта не знаю, а когда вспоминаю, что Норт читает все сообщения, мой желудок еще больше наполняется свинцом.
Я засовываю телефон обратно в карман как раз вовремя, чтобы увидеть, как Гейб достает шлем из одного из своих рюкзаков и протягивает его мне. Я смотрю на шлем, потом на него, но он ухмыляется и пожимает плечами.
— Если ты не хочешь, чтобы Норт или Нокс отвезли тебя домой, тогда это то, что нужно, Фоллоуз.
Он говорит, что это то, что нужно, чтобы привести меня в чувства.
Я беру шлем и натягиваю его, немного повозившись с ремешком, чтобы затянуть его. Гейб смотрит на меня, как будто хочет протянуть руку и помочь, но сдерживает себя, и как только я готова, он забирается на мотоцикл, протягивая руку, чтобы помочь мне сесть, когда перед нами открывается дверь гаража.
Я
Я не могу сейчас думать о своем отце и его любви к мотоциклам. Я не могу думать о том, как мне было шесть лет и я сидела перед ним на одном из них, а мои длинные темные волосы развевались вокруг нас обоих, пока он ехал по трассе. Я помню ощущение, что мы ехали очень быстро, хотя, возможно, скорость была всего несколько миль в час.
Все еще ощущая дежавю, я скольжу на сиденье позади Гейба, колеблясь секунду, прежде чем обхватить его руками за талию и прижаться к его спине, когда двигатель ревет под нами. Он отбрасывает стойку вверх и в сторону, и вот мы уже вылетаем из гаража и летим по асфальтированной подъездной дорожке, не обращая внимания на окружающих.
Гейб водит так, будто готов умереть, и это то, что я могу поддержать.
Даже после многих лет в бегах, когда я делала все возможное, чтобы выжить, какая-то глубокая и темная часть меня слышит зов грязной автомобильной смерти на асфальте и отчаянно жаждет ее. Интересно, как сильно мои Связные возненавидели бы меня, узнав, что я предпочла бы мучительную смерть, а не времяпровождение с ними.
Воображение их реакции не дает мне покоя всю обратную дорогу до общежития.
Гейб глушит двигатель, как только мы подъезжаем, но не двигается с места, когда я откидываюсь. Я передаю ему шлем и немного прочищаю горло, мне чертовски неловко признавать, что он мне помог.
Он спасает меня от моих попыток. — Эшли — гребаная сука, но ты должна быть готова. Нокс будет приводить кого-то каждую неделю, и ты не сможешь угрожать им всем. Кристал — Пламя, и она сожжет твои брови в первую же секунду, как только появится возможность. А еще есть Ясмин — живая кукла Вуду, и она без раздумий уколет себя.
Я насмехаюсь и поправляю сумку на спине. — Конечно, он трахается с сумасшедшими, он похож на них.
Гейб пожимает плечами и смотрит на улицу, чтобы не смотреть на меня: — Ты не можешь винить его, это ты сбежала и все разрушила.
*
Когда будильник разбудил меня на следующее утро, я почувствовала, как в глубине моего нутра поселился ужас.
Я лежу на кровати и пытаюсь понять, почему все мое тело словно налито свинцом, почему мысль о том, чтобы подняться с этой кровати, наполняет меня ледяными нитями страха, но нет ничего, никаких причин для того, чтобы я сегодня лежала на заднице.
Поэтому я отгоняю это чувство и встаю.
Общие туалеты заняты, и как бы я ни ненавидела находиться там, я так и не смогла принять душ после вчерашнего беспорядка, которым был урок ТП, и мои ноги все еще покрыты грязью, так что это не обсуждается.
Чем дольше я нахожусь в кампусе, тем лучше у меня получается отгораживаться от того дерьма, которое эти мелкие девчонки хотят мне сказать. Большинство из них притворились, что меня не существует, как будто преступления, которые я совершила, сбежав, означают, что я не стою и секунды их времени, поэтому они все избегают меня.