Разорванная связь
Шрифт:
Нет ничего, чего бы я хотела больше, чем напиться снова и забыть обо всем этом гребаном бардаке, и хотя выпивка никогда не была тем, от чего я раньше уклонялась, что-то в разговоре с Нортом заставляет меня колебаться.
У меня такое чувство, что я удерживаю свой дар сильнее, чем когда-либо, но в то же время я меньше всего контролирую его, чем когда-либо. Каждый день, проведенный здесь, мне приходилось давить, просить, умолять, игнорировать и подавлять желания уз, каждый день они взывали к мужчинам, с которыми мне суждено быть, и каждый день мне приходилось душить
Пить сегодня вечером нельзя, по крайней мере, пока я снова не возьму себя в руки.
Я переодеваюсь в рваные джинсы и старый свитер. Я потрясена тем, как хорошо они сидят на мне, потому что в последний раз, когда я их примеряла, они были мне немного тесноваты. Наверное, все это время в окружении людей, которые меня ненавидят, сделало меня стройнее. Сейдж сидит на полу перед моим зеркалом и делает прическу и макияж. Она довольно скромна в этом плане, несколько локонов и быстрый взмах тушью, но она такая красивая, что это все, что ей нужно.
Меня убивает то, как она себя недооценивает благодаря Джованне.
Ничто не сделает меня счастливее, чем убийство этой суки, и я честно думаю, что это будет первая смерть, из-за которой я не буду чувствовать себя чертовски виноватой. Она была бы первым человеком, в котором я была бы уверена, что он был мудаком.
А разве быть мудаком достаточно, чтобы заслужить смерть?
Черт, сегодняшний день был слишком долгим и утомительным, чтобы думать об этом моральном дерьме. Важно лишь то, что я не должна убивать никого в кампусе, потому что Норт так далеко в моей заднице, что он все поймет. Он увидит насквозь каждую ложь, которую я говорила с тех пор, как приехала сюда, и использует это как предлог, чтобы посадить меня на цепь в своем подвале.
Сейдж берет стул, чтобы сесть и сделать мне прическу, пока я работаю над макияжем. Она делает то немногое, что может, чтобы укротить мои недавно окрашенные локоны, захватывая приличные пряди, чтобы завить их в свободные волны, чтобы они выглядели более естественно и словно закрученные естественно… ну, настолько естественно, насколько могут выглядеть лавандовые волосы. Она рассказывает мне истории о том, как росла в тесном сплоченном сообществе, маленькие истории обо всех, кроме моих собственных Связных, и мне приходится сосредоточиться на том, чтобы держать руку неподвижной, когда мы смеемся.
Я очень стараюсь накраситься.
Мне нужно гораздо больше, чтобы выглядеть хотя бы наполовину так же хорошо, как Сейдж, и прошло уже несколько месяцев с тех пор, как я могла чувствовать себя хорошо на таком уровне. Я выбираю цвета, которые оттеняют голубые тона моих волос, и когда я заканчиваю, то вижу Сейдж лежащую на моей кровати, и затем наношу немного средства на волосы, чтобы немного уложить локоны.
На улице ветрено, и мне не хочется, чтобы все ее усилия были напрасны.
— Я чувствую себя виноватой, — говорит Сейдж, нарушая тишину.
Я оглядываюсь на нее, но она слишком занята бесцельным прокручиванием в своем телефоне, чтобы встретить мой взгляд. — За что?
Она вздыхает и кладет телефон. — Я ужасный друг. Какая-то часть меня радуется, что Норт держит тебя под замком, потому что это значит, что ты останешься здесь. У меня никогда не было такой подруги, как ты. Боже, даже те люди, которых я считала своими друзьями до того, как Райли отбросил меня в сторону, были совсем не похожи на тебя. Мне… Боже, мне так жаль, Оли.
Даже мои разбитые Связные не заставили меня чувствовать себя так. — Почему я должна злиться из-за этого? Как я могу злиться на то, что нравлюсь тебе и ты хочешь быть моей подругой? Послушай, если бы все было наоборот, я могу гарантировать, что чувствовала бы то же самое.
Она улыбается мне, но ее глаза все еще слишком грустные. — Ты бы не стала. Ты самый бескорыстный человек, которого я когда-либо встречала, принимаешь все, что выливают на тебя твои Связные, и просто… живешь с этим дальше.
Хотела бы я, чтобы это было правдой.
Была бы я так уверена в том, что делаю, если бы не было такого огромного риска? Была бы я так сильна, как сейчас, если бы не знала, сколько людей погибнет, если мне не удастся сбежать от своих Связных, если Сопротивление снова найдет меня?
Я не уверена, что была бы.
Я пожимаю плечами и аккуратно складываю косметику обратно в сумку Сейдж, помня не только о том, что она не моя, но и о том, что это все высококачественные и дорогие продукты, о которых я раньше даже не задумывалась, потому что я на мели.
— Меня не волнует это дерьмо, Сейдж. Меня волнуют все остальные твои качества, которые делают тебя лучшей подругой для меня. Меня волнует, что ты появляешься здесь с полными руками косметики без моей просьбы, потому что ты знаешь, что я ни за что не смогу собраться без твоей помощи. Мне важно, что ты приглашаешь меня на тако и маргариту. Мне важно, что когда я делаю заметки на уроках, а ты их пропускаешь, ты благодаришь меня так, будто я завоевала для тебя королевство. Мне важно, что тебе плевать на все то, что люди говорят обо мне, ты решила узнать меня получше, прежде чем судить. У меня есть миллион других вещей, которые я могу сказать о тебе, но давай оставим все как есть. Ты чертовски невероятна, и однажды поверишь мне, когда я скажу это.
Она усмехается и наклоняет голову. — Ты и сама хороша, Фоллоуз. Настолько хороша, что я бы сбежала с тобой, если бы ты снова решила это сделать.
*
Мы отправляемся на игру пораньше, потому что выясняется, что Сейдж, возможно, не была достаточно откровенна о том, как сильно она любит футбол, и из-за того, как сильно она любит игру, она очень придирчива к тому, где мы сидим. Она находится на совершенно новом уровне волнения по поводу всего этого, безостановочно рассказывая всю дорогу до стадиона обо всех игроках и статистике команды. Она даже восхищается Гейбом, полностью игнорируя свое обычное нежелание говорить о моих Связных, так как поддалась восторгу от того, что мы сегодня смотрим игру.