Разрешенная фантастика – 1

Мансуров Андрей Арсланович

Ещё через полтора часа, удобно расположившись в кабинете заместителя, которого герр Маннергейм не без садистского удовлетворения временно перевёл в свой (А нечего столь явно копать под своего начальника!), он узнал много нового и интересного из области психиатрии вообще, и судебной в частности.

Герр Штюбхе весьма убедительно доказал ему, что его любимый подчинённый вовсе не притворяется. Однако его монотонный профессионально-доброжелательный голос усыплял, словно жужжание надоедливой мухи:

– В настоящее время герр профессор просто находится под воздействием навязчивого психо-соматического субъективного представления о ситуации, вызванного, вероятней всего, вязкостью мышления и обычным шоком от чужой смерти… Я рекомендовал бы в ближайшее время создать ему обстановку покоя, и воздержаться от любых ситуаций, разговоров и предметов, могущих напомнить о…

Поскольку из весьма длинного и щедро усыпанного наукообразными терминами объяснения герр Маннергейм понял лишь то, что было для него важно – профессор не притворяется! – остальную его часть он прослушал, медленно и важно кивая головой, и… Думая о своём.

Стало быть, послеобеденное важнейшее мероприятие придётся либо перенести, либо…

Либо взять всю ответственность на себя.

А этого герр Маннергейм не любил. Он – не учёный. И он отлично знает, что на свою должность попал не за пытливый ум, и «гениальные» идеи, а просто доказав начальству, что именно здесь принесёт максимум пользы.

Как администратор он стал весьма компетентен, благополучно позабыв девяносто процентов того, что изучал в университете двадцать с лишним лет назад. Зато прослушал не один курс по «грамотному подбору и эффективному использованию персонала». Так что о тонкостях работы с «микробиками-бациллами-вирусами» у него остались лишь смутно-специфические воспоминания. Особого расстройства от этого он не испытывал.

Меньше знаешь – лучше спишь.

Хассан рассмеялся. Так могла бы рассмеяться гигантская, размером с сейф, очень злобная и коварная крыса… И слушать его было так же приятно, как есть хлеб с песком.

Шеф, который уже в третий раз объяснял ситуацию с герром профессором, покрылся от этого смеха липким холодным потом, пусть даже тусклых водянистых глазок убийцы-садиста и не видно было за чёрными очками.

Уж он-то знал, что может сулить смех человека, который способен, не шевельнув бровью, выложить полмиллиона на наёмного убийцу, если посчитает, что его пытаются «водить за нос»!

И все эти недомолвки и завуалированные намёки, когда ни слова не говорилось о сути дела, нисколько ужаса произошедшего не заглушали. Система проста до безумия: товар – деньги. И – никогда не наоборот. А только в этой последовательности.

– Мне крайне неприятно, но позволю всё же высказать наше однозначное мнение о… затягивании сделки, как о совершенно неприемлемом варианте. Это… весьма вероятно… негативно отразится на нашем кредите Доверия к уважаемым немецким коллегам…

Естественно, мы так же обеспокоены – недостоверными, разумеется! – слухами о контактах некоторых ваших коллег с нашими… э-э… вероятными конкурентами. Хотелось бы верить, что достигнутому, столь ценному, взаимопониманию никак не повредит тот факт, что… – мягкий вкрадчивый голос легко входил в мозг – словно раскалённый нож в масло. Шеф про себя сплюнул: тьфу-тьфу!..

Чёртов азиат мог бы и в лоб сказать: будете финтить, затягивать, и набивать цену – просто пристрелим. В назидание другим. Ну, и во избежание попыток мошенничества.

Шеф был неплохо знаком с делами, в которых систематически участвовал этот человек. К счастью не лично, а только по неизбежным слухам. Поэтому то краснел, то бледнел, но старался оставаться собранным, деловым, и… Коленками друг о друга не стучать.

Так что к концу разговора Посредника «глубокоуважаемого шейха» уверили в том, что всё произойдёт согласно достигнутой договорённости, просто сроки в связи с форсмажорными обстоятельствами передвигаются – на сутки.

И только когда строгий деловой костюм от Версаче, в котором, словно кусок дешёвого пластика в золотой оправе, смотрелся его «деловой партнёр», скрылся за углом, Шеф ощутил и ласковое солнышко на своей щеке, и лёгкий ветерок, обдувавший взмокшую шею.

И, как бы прозрев, увидал и почерневшие от старости стволы с могучей кроной, и аккуратно подстриженную травку газонов парка, и детишек, резвящихся на ней, и собачек, которых важно, и с чувством добросовестно выполняемого долга, прогуливали по дорожкам пожилые фрау…

Выйдя из транса, человек отправился в ванную комнату. Умыл разгорячённое лицо. Справил нужду. Затем двинулся на кухню.

Всё же его организм не совсем ещё адекватно переносил возросшие нагрузки. Тело требовало пищи и воды, со всеми вытекающими последствиями.

Основательно подкрепившись яичницей с беконом, и запив всё это полулитром молока, он вновь улёгся на жёсткую кровать, и продолжил сеанс.

Так, где это он остановился?..

Ага – в начале позапрошлой недели. Вторник. Поехали.

Глаза профессора расширились просто до опасных пределов! Но не они, и не рот, брызжущий слюной, привлекали внимание Шефа и герра Маннергейма.

Они не могли глаз отвести от вожделенных пробирок, которыми их лучший специалист размахивал в опасной близости от целой кучи твёрдых и угловатых предметов.

– Шва-а-айнз!.. Это… Самое наглое… и гнусное… ВОРОВСТВО!!! Вы все мерзавцы! Это вы – вы!!! Украли!.. Где?!.. Будьте вы прокляты!.. Жульё чёртово!!! – из весьма противоречивых и крайне непоследовательных «высказываний» – если их позволительно так назвать! – уважаемого герра Хейншеля, оба начальника уяснили только одно: в пробирках явно не то, на что они столь сильно рассчитывали.

А где – то, профессор или коварно утаил, или вообще с самого начала нагло водил их за нос, ничего реально не добившись, и умело подтасовывая результаты серий опытов…

То, что всё это проделано лично герром Хейншелем, сомнений у обоих не вызывало. Ни малейшего.

И его чёртовы заклеенные волосы на целёхоньком сейфе, и отпечатки пальцев на проверенных заранее пробирках, да и всё остальное указывало на то, что никто посторонний с культурой бацилл не работал.

Тем не менее, поскольку стопроцентной уверенности в том, что ожидаемые сверхопасные организмы из пробирок напрочь исчезли, не было, оба уважаемых начальственных «герра» опасливо жались к дальней стенке лаборатории, почти не пытаясь оправдаться перед подпрыгивающим и брызжущим слюной подчинённым.