Разрушай и подчиняй

Винтерс Пэппер

— Мне нужен пинцет.

— Верхний ящик в ванной.

Я соскользнула с кровати, взяла пинцет и поднялась над ним. Его кожа была прохладной на поверхности от холодного душа, но под ней бушевал огонь, который сжег все мои мысли до пепла.

Находясь так близко. Мы оба практически голые. В постели.

Это был сон. Кошмар. Сбывающаяся фантазия.

Куртка укрывала меня тяжелой рамкой. Манжеты нависали над моими ладонями. Я бы не смогла сделать что-то настолько деликатное, как снятие швов,

борясь с плотной материей. Это нужно снять... только у меня под ней ничего не было.

Это не имело значения.

Он видел меня голой. Он был во мне.

Так почему я чувствую себя такой застенчивой и уязвимой?

Набравшись храбрости я стянула куртку и осторожно положила ее у подножия кровати.

— Спасибо, что позволил мне надеть ее.

Ноздри Килла раздулись, когда он заставлял себя продолжать смотреть в потолок. Я знала, что он мог увидеть, что я голая, но он коротко кивнул.

— Только пожилые дамы и члены клуба получают эту привилегию.

— Тогда почему ты позволил мне носить ее?

Он повернул ко мне голову; его глаза оставались сфокусированными над моей ключицей. — Сними мои швы.

Боль пронзила мое сердце. Ярость, которую он носил в себе, блестела в его глазах, ослабляя то небольшое доверие, которое мы сформировали. Крошечный край уязвимости исчез. Исчез или скрылся.

— Килл… не надо. Пожалуйста, не затыкай меня.

Он стиснул челюсти.

— Я… я не специально. Это просто…

Его взгляд смягчился, и он потянулся ко мне, прежде чем опустил руку на одеяло.

— Дай мне больше времени. Это нелегко. Я так привык закрываться от людей. Так привык быть ублюдком, чтобы защититься. — Его губы дернулись в извиняющейся ухмылке.

— Нелегко сломить привычку. — Его голос перешел на шепот. — Я до сих пор не могу поверить, что это происходит. Что ты — это ты. И здесь. Живая.

Мои руки тряслись, удерживая за ножницы и пинцет. Вопросы обстреливали мой мозг, нетерпеливо бомбардируя.

Прогнав нетерпение, я мягко улыбнулась и наклонилась над его шрамом.

— В ту минуту, когда я сниму эти швы, мы говорим. Больше никаких отговорок.

Он кивнул.

Молясь, чтобы мои руки были достаточно точны, я осторожно срезала нитки, стягивающие его кожу.

Сосредоточение на одном деле освободило меня от хаоса в моем мозгу, и я растворилась в этом, наклонившись ниже, позволяя себе быть спокойной и не задавать вопросы — просто… быть.

Это не заняло много времени. Когда я срезала последний стежок, Артур напрягся. Его дыхание изменилось, и я подняла голову.

Его глаза были прикованы к моему татуированному соску. Его нижняя губа зажата между зубами, а живот вздрогнул от напряжения.

Мое сердце мгновенно загрохотало

в моих ушах. Все оправдания исчезли. Я хотела танцевать от радости. Но в то же время меня тошнило от страха.

Я боялась его.

 Боялась, что он может сделать со мной — не физически, а эмоционально. Если он был мальчиком из моего прошлого, он уже владел моим сердцем. Что произойдет, если он тоже завладеет моими воспоминаниями и разумом?

Насколько я была в безопасности? Что это означало для моего будущего?

Килл тихо застонал.

— Что ты со мной делаешь?

Его признание перевернуло мой мир. Я никогда не думала, что услышу такую потерю в его голосе.

Я покачала головой, мое тело стало тяжелым и пульсирующим.

— Что ты со мной делаешь? — Слезы навернулись на мои глаза. — Пожалуйста, скажи мне. Ты увидел что-то. На яхте — ты увидел что-то, что заставило тебя поверить. Мне нужно это узнать.

Он зажмурился, плотно сжав губы.

— Не надо. Я знаю, что сказал, что мы поговорим, но…

— Нет. Ты не можешь отстраниться снова. Это не честно для нас обоих.

Я утонула в его зеленом взгляде, когда он распахнул глаза. Он сел, опираясь на локти за спиной.

— Ты сказала, что тебя зовут Сара. Это ложь. Какой в этом смысл? — То, как он произнес мое, имя было проклятием. Ужасное проклятие от его необходимости найти изъян в каждом моем аргументе, чтобы ему не пришлось собирать осколки своего разрушенного мира.

— Я не знаю. Я думала, что меня зовут Сара. Оно подходит. Оно кажется… знакомым. Я не врала об этом. — Мои глаза отчаянно хотели посмотреть вниз, куда мое периферийное зрение притягивало его утолщенной эрекцией.

— Я не говорю, что ты врала, — прорычал он. — Я просто говорю… Черт, я не знаю, что говорю.

Внезапно он двинулся, схватил меня за талию и потянул на себя сверху.

— Ты доведешь меня до сердечного приступа. Сидишь там, голая. Лечишь меня. Девушка, которую я любил с восьми лет. Это так тяжело, потерять веру.

У меня не было ответа. Каждая мышца напряглась, растягиваясь на его теле.

— Ты любил меня, хотя тебе было шестнадцать лет, прежде чем мне удалось заставить тебя поцеловать меня.

Его глаза широко распахнулись, и с губ сорвался сдавленный вздох. — Черт. — Схватив затылок, он с силой поцеловал меня. Его язык облизал мои губы, не пытаясь проникнуть, просто желая попробовать.

Отодвинувшись, он сказал:

— Ты помнишь? Те ночи, которые мы провели вместе? Бесконечные домашние задания? — Он тяжело сглотнул. — Той ночью ты пробралась в мою комнату и забралась в мою постель? Черт возьми, это было тяжелее всего в моей жизни, отвлечь тебя.