Разрушай и подчиняй
Шрифт:
Я прижалась к его груди, положила голову на грудь и обернула руки вокруг талии.
— Пожалуйста, скажи, что ты не был настолько глуп и разбит, чтобы хотеть умереть.
— Нет. — Его баритон отозвался в груди, там, где была моя голова. — Я признаю, в какие-то дни я действительно был слаб. В какие-то дни я не хотел вставать с кровати, потому что думал, что мне нет, ради кого жить. Но месть — хорошая штука. Она поддерживала во мне жизнь, когда все остальное не могло. Я бы не позволил себе умереть той ночью. Не позволил бы, потому что они не получили то, что
Я посмотрела вверх, и мой без того напряженный мозг запутался еще больше.
— Кто?
Он провел рукой по моей щеке.
— Ты узнаешь. Я обещаю. И когда ты узнаешь, поймешь, почему я делаю то, что делаю.
— Это как-то связано с тем восстанием, с тем бунтом, который был, когда я приехала?
Артур нахмурился, он посмотрел через свое плечо на пустое помещение.
— Это не было связано с клубом — не напрямую.
— Если это не имело отношения к МК «Чистая Порочность», тогда что это было? — Я не могла понять, к чему он ведет. Артур построил МК по своим законам — даже если они не нравились другим.
— Четыре года назад, когда я появился, я не был первым человеком, которого бы выбрали члены клуба.
Я подошла ближе и положила ластик в его карман.
— Это…
— Он твой. И у меня нет карманов. — Я встала на носочки и подарила ему то, что для него будет значить целый мир. — Для меня ты всегда будешь номер один.
Он ухмыльнулся, но улыбка не коснулась его глаз, которые все еще были замутнены прошлым.
— Я пришел и изменил их знак, их клятву — я вытащил их из бандитов и легализировал клуб. Я сделал все, о чем бы он мог меня попросить.
— Он? — Он снова обернул руки вокруг моей талии.
— Уолтстрит. Он был причиной… — останавливая самого себя, он сказал. — Он единственный, за кого я всегда боролся. Единственный, кому я всегда был верен, потому что это все он давал мне. — Обводя все помещение рукой, он добавил:
— Все это — все это принадлежит Уолту. Он построил этот клуб, он расширил чапты по всей стране, но потом его свергли, и парень, которого он оставил, предал его.
Я не знаю, нравился ли мне Уолтстрит. Потому что он был основной причиной моей продажи. Он — ублюдок, не то, чтобы я сказала это.
— Он просил тебя управлять Клубом после него. — Понимание пронеслось в моем мозгу.
Артур кивнул.
— И большинство из членов клуба возненавидели то, как новый президент разрушил все, что он построил. Они были счастливы встать за мной, даже не смотря на то, что я появился со стороны, и все было, скажем… сложно. Но остались и те, кто все еще верен Магниту.
— Человек, который предал Уолтстрита? — Я со всей силы пыталась понять и следовать его истории.
— В одночасье, когда «Порочные» стали МК «Чистая порочность» и чапты были обязаны повиноваться новой власти, или они были бы вырезаны. Это были чертовски долгие четыре года. — Он устало улыбнулся.
— Но по большей части были мужчины, которые хотели покоя и были порядочными, они просто хотели, чтобы их активы и семьи были под защитой.
— И ты дал им это. — Он притянул меня
— И я дал им это.
Я прильнула ближе, изголодавшись по его телу. Весь этот разговор и прикосновения творили беспорядок как в моем теле, так и в моем мозге. Мне нравилось узнавать новое, нравилось докапываться до правды, но я бы предпочла делать это в кровати, где смогла бы его отвлечь, если тема становилась бы слишком тяжелой.
— Так что у них у всех свои дома. — Артур кивнул.
— У некоторых их несколько. Они богатые ублюдки. Все они — спасибо тому, чему Уолтстрит обучил меня. Добыча делится в клубе. Я прошу о доверии и подчинении, в свою очередь они могут проводить все свободное время с семьей, или как им заблагорассудится, и так же у них есть моя поддержка, если у меня появляются задания для них.
Волна раздражения накрыла меня.
— А торговля женщинами, это было заданием? — Я не хотела так говорить это, но чувство вины за тех пятерых женщин, что были проданы, наполнило меня. — Арт, тех женщин, которых ты продал. Я не могу поверить, что — я имею в виду, что тот мальчик, которого я знаю, никогда бы не сделал это. Их можно спасти?
Его глаза наполнились гневом.
— Не нужно, Клео. Ты не знаешь, какого черта происходит, и я не позволю тебе судить меня. Те проданные женщины были первыми и последними, и, поверь, причина была. Поверь мне.
Я понурила голову.
— Я верю тебе, но… ты продал людей. Ты отправил их в рабство. Это не так легко забыть или найти этому оправдание. — Он покачал головой.
— Я соврал тебе, когда сказал, что они были выбраны случайно. Не случайно. Они были помечены по причине, о которой я не буду разговаривать с тобой. Не стоит жалеть их. Поверь, они заслужили то, что с ними случилось.
Страх прошелся холодком по моей спине.
— Что ты имеешь в виду?
Что значит «они были выбраны». Я тоже была выбрана?
Вопрос, который был обременен слишком большими последствиями.
Артур притянул меня ближе за талию.
— Я имею в виду, что слишком много всего мне нужно тебе объяснить, но сначала мне нужно разобраться с этим. Потом мы должны увидеться с Уолтстритом.
Я не хотела его видеть. Что я скажу? Как я скрою ярость, которую испытываю?
— Президент? — Грассхоппер появился из двери, которая, по-видимому, вела к одной из толи ванных, толи офисов.
— Хоппер. — Кивнул Артур. — Ты достал все, что я просил?
— Я пытался, но я все еще не понимаю. Так что тебе пора начать говорить, чувак.
Артур не отпустил меня, когда появился Грассхоппер, он тащил меня за собой.
Его голубые глаза остановились на мне; его ирокез торчал во все стороны.
— Что она здесь делает? Я думал, что ты отвез ее к покупателю.
— И мне приятно с тобой увидеться снова, — выдохнула я.
Грассхоппер съежился.
— Я не это имел в виду… не совсем это. — Улыбка растянулась на его губах. — Так все-таки ложь не была ложью. — Он просканировал меня взглядом и посмотрел на Артура глазами, полными радости за друга.