Разрушенные
Шрифт:
Уткнувшись в мою шею, он пробормотал:
— У тебя есть власть над натренированным на высшем уровне Призраком. Какая будет ваша первая команда, госпожа?
Мое сердце сжалось от боли, которую скрывал его голос. Подарок, который он давал мне. Я поклялась тогда, что найду исцеление. Я никогда не остановлюсь, пока не излечу мужчину, который излечил меня.
Игнорируя боль, сжимающую мое сердце, я улыбнулась напротив его губ.
— Поцелуй меня. Займись со мной любовью. Заставь меня с нетерпением ждать нашего будущего.
Он склонил голову, его губы поймали мои.
Его глаза встретились
— Есть, мэм.
Эпилог
Роан
Моя жизнь заканчивалась три раза, прежде чем я, наконец, получил сполна.
Я был мальчиком, Призраком и мужчиной, в поисках своего места.
Я ничему не принадлежал.
Мое прошлое было неизменным, но мое будущее было ненаписанным и свободным.
Невидимый, непроницаемый, непобедимый больше не относились ко мне.
Я принял три новые вещи:
Воскрешение.
Освобождение.
Изменение.
Всю свою жизнь я был пешкой. Но больше нет.
Я стал кормильцем, любовником, отцом и другом.
В результате мое горе перешло в новую жизнь, и я получил второй шанс. Я принял свой недостаток и стал жить с ним, а не бороться. Было не так плохо, что женщина, которую я боготворил, управляла мной.
Но затем появился луч надежды. Заветная мечта.
Вскоре я буду в порядке.
Это было исцеление.
Клара умерла в феврале, оставив нас лицом к лицу с жизнью самим по себе. Зел и я провели первый месяц, не делая ничего, кроме исцеления и прогулок по пляжу. Это давало нам время, чтобы вырасти и исправиться, и перерасти в нечто большое в наших нестандартных романтических отношениях.
Март пришел и ушел незамеченным — просто еще четыре недели без Клары.
Апрель принес холод, сигнализируя, что лето закончилось, и пора сказать «прощай» цветочкам, теплу и солнцу. Я вернулся в «Обсидиан», чтобы собрать свои инструменты и оборудование кузнецы. Я хотел снова начать делать статуэтки и скульптуры. Хотел воссоздать восхитительный дух Клары, используя бронзу и медь.
В мае Клу объявила, что они с Беном съехались вместе, и Бен купил дом недалеко от нас в «Нортерн Бичес». Он все еще ходил в «Обсидиан» драться и постоянно предлагал мне избить меня до крови, если я буду нуждаться в своей странной терапии.
Я принимал его предложение раз или дважды.
— Я люблю, когда ты приходишь домой весь потный, — Зел появилась из-за угла гостиной. Она обвила свои маленькие руки вокруг моего тела. — Тебе не жарко бегать во всем черном? — ее глаза нашли мои, сверкая похотью. — Я хочу тебя, Роан. Я наблюдала за тобой на пляже. Я скучала по тебе.
Выпуклость ее беременного живота прижалась к моему прессу, и я страдал от ужасного воспоминания. Оно вырвало меня из безопасности в яму, где выла зима. Рычание волков заполнило мою голову, и я регрессировал.
Это был первый день месяца. День, который был хуже для меня, чем все остальные — день, когда наш условный рефлекс был перезагружен, перепрограммирован.
Я схватил ее за шею, пальцы не подчинились
— Не прикасайся ко мне.
Я наблюдал за своими действиями, как будто моя душа освободилась от тела. Я был зрителем, наблюдая, как сворачиваю шею женщине, которую обожал. Безмолвно закричав, я пытался остановиться, но условный рефлекс затащил меня под свою нерушимую сеть.
Глаза Зел наполнились ужасом, и ее пальцы взлетели к волосам.
Я схватил ее за запястье, остановив ее от того, чтобы она дотянулась до своего ножа.
— Не в этот раз, dobycha. Не в этот раз.
Ее тело крутилось, и она пыталась пнуть и извиваться, но это было бесполезно. Не было ничего, что я мог сделать. Я убью ее и пущу в себя пулю после этого, потому что не был достаточно сильным, чтобы защитить ее.
Затем Хейзел спасла нас обоих.
— Убери свои гребаные руки от меня, агент Фокс. Отойди сейчас же.
Приказ развеял мою туманную дымку, рассеивая вой волков и вечность льда.
Я моргнул.
Приказ забрал весь контроль у меня, и я съежился. Боль. Мучение. Расплата за неподчинение.
Ненависть наполнила меня, в результате чего, я потерял устойчивость в своих конечностях, и меня занесло в сторону, а мое дыхание стало рваным. Я сделал то, от чего был в ужасе. Я потерял контроль. Если бы я не отдал Зел силу над собой, я бы, черт побери, снова убил свою семью.
Я побежал.
И Штопор подарил мне возмездие.
Это было начало мая. К концу месяца мы погрузились в рутину, и у нас часто появлялась Клу. Они с Зел были по-прежнему близки и впервые в жизни у меня были люди, которые видели меня, каким я был, и принимали меня. Два раза в неделю мы ужинали все вместе, и Клу продолжала отвлекать Зел от ее грустных мыслей, планированием нелепой вечеринки по случаю рождения ребенка и выбором цветов для детской.
В июне Зел впервые почувствовала, как ребенок пинается. Он сделал то, о чем я так долго мечтал все это время. Это означало, что Клара больше не нуждалась в нас, но новая жизнь нуждалась. Это помогло нам остаться сильными и гарантировало покой. Хейзел не была полностью счастлива, но я все больше и больше ловил ее нежную улыбку или удовлетворенность, смешанную с тяжелым горем. Она проводила много времени в комнате, которую я сделал для нее. Говорила с Кларой, гладила скульптуры лошадей, которые она так сильно любила.
В июле Клу и Бен забрали нас на ужин, чтобы отметить двадцать пятый день рождения Хейзел. Это была первая вечеринка, на которой я был, единственная, которую отмечал когда-либо. Я не мог вспомнить свою собственную дату рождения, поэтому Хейзел позволила мне разделить ее. Мы ели роскошную еду и отправились в круиз по гавани Сиднея. Я подарил Хейзел подарок, когда мы вернулись — еще одну металлическую овцу, которая гордо стояла рядом с овцой Клары. Это был лучший вечер в моей жизни.
В августе мы закончили детскую, и Зел распаковала коробку полную игрушек Клары. Она украсила пространство воспоминаниями о своей дочери, готовая, что новый ребенок будет играть с ними. Хотя я боялся, а вдруг ребенок будет мальчиком. Огромное количество вещей «Моя маленькая пони», которые заполняли полки, могли напугать любого мужчину.