Разрушенные

Винтерс Пэппер

— Что это? — прошептала Клара. Ее лицо осветилось огнем.

Фокс развернулся, спрятав свою спину от рассмотрения. Его губы изогнулись в мягкой улыбке, вызвав рой бабочек в моем животе.

— Семья.

Я не думала, что способна чувствовать себя так ужасно и так надеяться в одно и то же время. Он не украл Клару у меня. Он украл мое сердце. Я хотела бросить к нему на руки и сказать, что сделаю все, чтобы воплотить его мечты в жизнь.

Затем мое сердце пропустило удар. Что будет, когда я расскажу ему о Кларе?

От этой

мысли хотелось убежать и никогда не возвращаться.

Фокс внезапно встал и направился к столу под ярким галогеном. Он спрятал что-то под руку и вернулся. Положив подарок, завернутый в грязную тряпку, у ног Клары, он сорвал материал. На полу лежала жирная, покрытая шерстью, идеально сделанная из металла овца, которую я когда-либо видела.

Мое сердце треснуло, раскололось, разрушилось в груди. И я без сомнения знала, что буду любить Роан до последнего вздоха.

Глаза Клары расширись, а рот растянулся в огромной улыбке.

— Моя овечка!

Фокс кивнул.

— Твоя овечка.

Ночью, после тяжелого дневного размышления об истории Фокса, я уложила Клару в кровать. Крепко ее обняв, я вдохнула ее свежий яблочный аромат, молясь всей душой, несмотря на прогнозы врачей, чтобы она выжила. Чтобы она не покинула меня.

Выслушав историю Фокса, я хотела рассказать ему свою. Я хотела быть честной и открытой, но в то же время не хотела. У меня не было счастливого конца, чтобы предложить ему. Я не хотела разбивать сердце маленького мальчика и убивать его так скоро, после того как он только нашел путь к свободе.

Клара тихо закашляла, привлекая мое внимание. В ее красивых глазах отражался прикроватный свет.

— Что-то не так со мной. Не так ли, мамочка? — ее высокий, лиричный голос был хриплым, почти как будто она не хотела говорить это громко.

Мой мир почти остановился, но вместо того, чтобы плакать и проклинать жизнь за такую несправедливость, я сделала невозмутимый вид и спрятала слезы. Сила, которой я не знала, наполнила мои конечности, сохраняя мой голос спокойным.

Внутри я чувствовала себя как треснутая фарфоровая кукла, куски которой никогда не соберутся воедино, но снаружи я была сильной матерью, которая будет со своей дочерью до конца.

Проведя руками по ее волосам, я пробормотала:

— С тобой все в прядке, Клара. Ты идеальная во всем. — Я втянула воздух. — И вот поэтому ты скоро покинешь меня. Ты слишком идеальная для этого мира. Слишком драгоценная. Ты отправишься куда-то, где намного лучше, чем здесь. — Я сжала губы, когда волна горя обрушилась на меня, угрожая сломить меня. — Тебе нечего бояться. Обещай, что не будешь бояться. — Она посмотрела на меня, ее большие темные глаза выглядели как затмение, закрывающее свет.

— Почему я должна уйти? Я не хочу покидать тебя.

У меня

не было ответа для нее. Мой разум был пустой и бесполезный.

— Мы никогда заранее не знаем, что жизнь припасла нам. Но мы не будем разделены долго.

— Я сделала что-то плохое? Поэтому я так много кашляю?

О боже.

— Ты не сделала ничего плохого. Ничего. Это все твои легкие, милая. Некоторые люди рождены с иными жизненными путями, но это не значит, что ты не будешь счастливой и здоровой. Ты просто отправишься туда, где лучше.

Она лежала в тишине некоторое время, прежде чем потянула меня за палец.

— Ты будешь в порядке? Когда я уйду, я имею в виду.

Я проиграла в борьбе со слезами, и нежно поцеловала ее в лоб.

— Я буду в порядке. Обещаю. Я буду говорить с тобой каждый день. Ты всегда будешь со мной.

Она вздохнула, прижав свое лицо к моему.

— Хоть я и должна уйти, я совсем не хочу покидать тебя, мамочка. Я найду способ вернуться и быть с тобой. Но ты должна пообещать, что не будешь одна. Я буду плакать, думая, что ты грустишь, потому что я оставила тебя.

Я не могла ответить.

Она выпрямилась, положила свои немного липкие руки мне на щеки, так же, как она делала Роану.

— Пообещай мне, что исправишь его, мамочка. Он нуждается в тебе.

Я не хотела обещать того, чего не смогу добиться, но смотря в ее настаивающие глаза, я обнаружила, что киваю и клянусь своей жизнью, что помогу мужчине, в которого влюбилась.

Только после того, как я рассказала Кларе историю и выпустила ее спящую фигуру из своих рук, я пошла в ванную и рыдала с кулаком, зажатым во рту. Без конца, волна за волной, печаль обрушивалась на меня.

Я иссушила себя, пока во мне не осталось жидкости.

Только когда мое тело успокоилось от рыданий, я встала и отыскала на дне мусорной корзины штуку, что припрятала там ранее, штуку, которая грозила стать еще одним осложнением.

Две розовые полоски на тесте на беременность насмехались надо мной. Всю свою жизнь я верила, что у меня нет шанса стать матерью. Что жестокое нападение в юности сделало меня бесплодной. Все доктора согласились, что я слишком сильно пострадала, чтобы снова забеременеть. Медсестры гладили мои руки и утешали меня. Мне предложили сеансы терапии, чтобы я пошла на них и смирилась, что никогда не подарю Кларе братика или сестренку.

В то время мне было плевать. Клара была ошибкой — чудесной радостной ошибкой, но той, что, вероятно, я не буду делать во второй раз, но прошло время, и я поняла, что опечалена тем, что никогда не принесу больше жизни и чуда в мир.

Но также, как и всегда, жизнь надрала мне задницу сюрпризом.

Зачать от сильного любовника и снедаемого демонами мужчины.

Сейчас я была беременна его будущим.

Роан

Говорят, что правда должна освободить тебя.