Разрушенный
Шрифт:
Ну, блин, Коннор, должно быть, ужасно переживал за Елену.
— Это хренова тонна денег. Я и не знал, что стою таких денег.
Глаза Элиаса сузились.
— Странно. Я ничего не говорил о зарплате, но Елена использовала то же самое утверждение.
Черт, черт, черт. Отмените миссию.
— В конце концов, мы встречались. У нас должен быть одинаковые шутки.
— Точно. В любом случае, я могу ненавидеть тебя за то, что ты разбил ей сердце, но я не могу ненавидеть тебя за то,
— Я не знаю, о чем ты говоришь.
— Твой секрет в безопасности со мной. Я хотел поблагодарить тебя. — Элиас протягивает мне руку.
Я хватаюсь за нее и пожимаю.
— Ты ведь не собирался ей рассказывать?
Он ухмыляется.
— Нет. Я хотел подтвердить это для себя. Я думаю, ты и так причинил ей достаточно боли, так что я хочу позволить ей сохранить достоинство в отношении ее работы.
— Ты хороший парень, Элиас. Я уважаю это.
— Самое время тебе это заметить после того, как ты проработал со мной целый сезон.
Я выпустил свой первый искренний смех за этот день. По крайней мере, я могу пережить еще один день, зная, что моя жертва что-то значит для Елены, даже если она об этом не знает.
— Я хотел поговорить с тобой. — Голос отца гремит через громкую связь.
Я сажусь на диван в своем гостиничном номере, готовясь к долгожданному разговору. С тех пор как мне поставили диагноз, я держу разговоры с родителями нейтральными, не желая расстраивать их еще больше. Мама не может долго смотреть на меня без слез. Папа, с другой стороны, держится спокойно и никогда не допытывается.
Я должен был догадаться, что он выжидает время.
— Думаю, пришло время, чтобы ты мне его подарил.
— Я бы спросил, как ты, но, судя по видео в прессе, ты едва держишься на ногах.
Я вцепилась в телефон и нажала кнопку громкой связи, желая дать рукам хоть какое-то занятие.
— Я очень рад, что сезон закончился.
— Могу себе представить. Ты через многое прошел за последний год.
— Преуменьшение века.
— Как все прошло с тех пор, как ты оттолкнул Елену?
— Дерьмово — это еще не все, что я чувствую по этому поводу.
Он вздохнул.
— Ну, ты же знаешь, что я не из тех, кто танцует вокруг проблемы.
Я ущипнула себя за переносицу.
— Ударь меня этим.
— Я был терпелив, пытаясь выждать и посмотреть, как ты справишься с ситуацией с Еленой. Но это продолжается слишком долго, и я боюсь, что произойдет, если ты продолжишь идти по этому пути.
— Я держался прямо. Никаких вечеринок и наркотиков, чтобы почувствовать себя лучше, как бы мне ни хотелось, чтобы это притупило боль.
— Это не моя забота, хотя я рад, что ты остаешься чистым и сосредоточенным. Я говорю о другом пути.
— Мы с Еленой идем двумя разными путями.
— Еще не поздно
Я ворчу.
— Так не пойдет.
— Конечно, когда ты не даешь ей честного шанса попробовать с тобой, диагноз и все такое.
— Ты и она — не одно и то же. У нее был выбор уйти, у тебя — нет.
— Вот тут ты ошибаешься. У нас у всех есть выбор. Я решил остаться с твоей мамой, хотя знал, что она заболеет и ей понадобится помощь, потому что я люблю вас обоих больше всего на свете. Никакая болезнь не сможет меня удержать.
Мои легкие горят от глубокого вдоха, который я делаю.
— Ты был женат. Ты поклялся не бросать ее. Я только ускорил неизбежное с Еленой.
— Что именно
— В том, что однажды я заболею, и я не хочу, чтобы она умирала вместе со мной.
— Твоя мать не тащит меня за собой. Это моя точка зрения, и поэтому я хотел поговорить с тобой. Она — лучшая часть моих дней, и я не могу представить всё иначе. Даже когда она в самом плохом состоянии, я чувствую благодарность за то, что она вообще есть. Вот почему я поддерживал ее, когда ей поставили диагноз. Дело было не в клятве. Дело в чувстве, которое я испытываю к ней и с которым ничто не может сравниться.
— И именно поэтому ты будешь опустошен, когда она умрет, — хмыкнул я. — Ты умрешь вместе с ней во всех смыслах.
Я люблю своего отца. Последнее, чего я хочу, — это видеть, как свет постепенно исчезает из его глаз по мере того, как маме становится все хуже.
— Я не собираюсь умирать. — Он испустил долгий вздох. — Я буду тем же человеком, который обещал ей, что буду бороться за нее и тебя. Что бы ни случилось с твоей мамой, у меня всегда будешь ты. И ты — самый большой подарок, который она могла мне сделать. Именно поэтому я здесь, чтобы сказать тебе, чтобы ты вытащил голову из задницы и погнался за Еленой, потому что мы, Кингстоны, не отказываемся от тех, кто нам дорог.
Моя грудь напряглась.
— Я люблю тебя, папа. Я уважаю тебя за все, что ты мне дал, включая помощь, когда я больше всего в ней нуждался.
— Но…
Я испустил покорный вздох.
— Но я не могу последовать твоему совету в этот раз.
Его вздох похож на мой.
— По крайней мере, подумай и обдумай то, что я сказал. И подумай о том, какой будет жизнь, если ты позволишь себе насладиться всеми хорошими моментами с Еленой, прежде чем жизнь станет тяжелой. Это много хороших воспоминаний в противовес тяжелым.
— Ради тебя я подумаю об этом.
Его глубокая усмешка эхом отозвалась в телефоне.
— Не лги мне. Сделай это на самом деле.
— Я только и делаю, что обдумываю свои решения.
— И все равно ты несчастен. По мне, так это плохое решение.
— Папа?
— Мм.
— Что ты чувствуешь, когда у мамы плохой день?
— Как будто я хочу разорвать мир на части и найти решение для нее. Я хочу кричать о том, что жизнь несправедлива, и какой смысл было зарабатывать столько денег, если я не могу купить единственную вещь, которую хочу.