Разрушить Илион
Шрифт:
– Ты скоро? Ты где?
– Не здесь, - сказал я и снял ласты.
Я осторожно перевалил через перила, и позади меня захлопнулись створки жемчужницы.
Я летел очень долго. И на каждом этаже отмечал свой день рождения.
...Маленький мальчик поймал жука. Привязал ему к лапке нитку и заставлял летать по кругу. Жук летал.
Когда мальчику надоедала игра, он засовывал жука в вагончик от детской железной дороги. А потом жук разучился летать. Наверное, ему было скучно жить в железном, с нарисованными окошками вагончике. Он шуршал там листьями и конфетными фантиками, скребся
Мальчик испугался, что жук разобьется, но у самой земли он расправил крылья и, тяжело гудя, кругами, стал подниматься над кустами смородины и крыжовника, над разлапистой шелковицей, потом перелетел через забор и исчез.
Я улыбнулся мальчику и полетел дальше.
...Голенастый, нескладный, весь из вредности и комплексов подросток сует в щель автомата с газводой кусок проволоки вместо монеты и воровато озирается, готовый тяпнуть любую занесенную над ним руку. Вечером он будет подписывать открытку девочке из параллельного класса: "Что пожелать тебе, не знаю, ты только начинаешь жить. От всей души тебе желаю с хорошим юношей дружить." Потом будет долго давить прыщи перед зеркалом в ванной, а уже перед сном положит в портфель колоду порнографических карт, чтобы пустить их по классу, когда седая русачка, млея от избытка обожания, будет говорить о чистейших образах тургеневских девушек.
Я ухмыльнулся и полетел дальше.
...Юный щеголь, вчера абитуриент, а сегодня уже студент, одетый в теснейшие джинсы и батник на кнопках, сидит с первой своей девушкой на скамейке позади колхозного клуба ив руках у него первая в жизни бутылка вина, а в зубах - первая сигарета.
– Вино налито, оно должно быть выпито, - цедит он, изо всех сил сдерживая кашель.
– А штопор ты захватил?
– деловито осведомляется девушка.
Он молча поворачивает бутылку, горлышком от себя и сильно бьет по донышку ладонью. Уверенно бьет. Пробка вылетает.
– Ого!
– говорит девушка без удивления.
Они пьют вино по очереди из горлышка, а когда кончается вино и слова, он, чтобы заполнить паузу, судорожно привлекает девушку к себе и начинает целовать. Он потеет от желания и страха, непослушными пальцами возится с какими-то крючочками и застежками, а в голове вертится и зудит фраза из Сэлинджерам "...так я битый час возился, пока не стащил с нее этот проклятый лифчик. А когда наконец стащил, она мне готова была плюнуть в глаза".
– Помоги же!
Девушка в темноте улыбается и качает головой. Она старше щеголя.
Наконец он справился и впервые увидел ждущее его тело. Но времени прошло много, слишком много, он успел лишь коснуться его, и закричал от злости и стыда, и ударил кулаком о землю.
– Бедный мальчик, - сказала девушка.
Все прошло. Он услышал звущ музыки из клуба, где-то в стороне назревала крикливая драка между студентами и аборигенами, и ночной ветерок холодил кожу.
Я покраснел и полетел дальше.
...Трое сидят на кроватях в общежитии и ведут содержательную беседу под пиво в вяленую корюшку.
– При рождении каждый оказывается на вершине горы и начинает скатываться вниз, скользить. У кого больше коэффициент трения, тот и остановится ближе к вершине, а мимо него будут скользить другие и падать в пропасть.
– Человечество - это одноатомный газ в баллоне. Частицы сталкиваются друг с другом и со стенками, и каждая частица хочет найти в баллоне дырочку, чтобы вылететь и лететь с постоянной скоростью в бесконечность.
Они подолгу молчат, смакуя только что изреченную мудрость и придумывая следующую, а потом один задумчиво говорит:
– Ба.
– Бу, - говорит другой.
– Бы, - присоединяется третий.
Потом мне еще часто приходилось краснеть и отворачиваться.
А потом я смотрел во все глаза, но летел все быстрее и быстрее. Вэ равно вэ-нулевое плюс жэтэ. И хоть вэ-нулевое равно нулю, от жэтэ никуда не денешься.
Ему повезло. Ему отчаянно повезло. Она первая подошла к нему и сказала: "Я тебя люблю".
Он не понял везения, не поверил. А потом поверил, но чем больше она доказывала, тем больше ему хотелось, чтобы она доказывала.
В конце концов она устала, небо затянулось низкими серыми тучами, и пошел мелкий дождь.
Воздух свистел в ушах, и глаза слезились. Передо мной мелькнула стиральная машина "Эврика-полуавтомат", кухонный гарнитур, скандал из-за потерянного кошелька, талоны на колбасу и масло с ползающим по ним тараканом, радуга над осенним полем, пыльная дорога меж холмов, черные крутобокие корабли, крепостные стены...
Пролетел какой-то незнакомый старик, собачьими глазами глядящий на окна и констатирующий прохождение жизни, и я упал...
...на аккуратное дымное колечко. Я лежал на нем и покачивался, как на автомобильной камере посреди озера. Фиолетовый ноготь уцепился в край колечка и подтащил меня к себе.
– Ага-а-а, - сказали пухлые губки.
– Ага-а-а.
Великолепно небрежным жестом она отослала великолепных попсовых мальчиков.
– Я уже приглашена.
– Кгхм, - сказали попсовые мальчики, отослались и быстренько разобрали девчонок в ажурных колготках и юбчонках по самое ой-боже-ж-ты-мой!
– Быдло, - процедили им вслед пухлые губки и коснулись моего уха.
– Достаточно попробовать на вкус одного, чтобы понять, что все остальные тоже протухли.
Одна рука легла мне на затылок, другая на плечо. Скосив глаза, я видел фиолетовые кинжалы в опасной близости от своего горла.
– За одного битого двух небитых дают, но я предпочитаю не разменивать. Ты тоже? А сердечишко-то колотится! А если еще ближе?
Я был окружен ею с трех сторон и думал, что ближе уже некуда, но ошибался. Сердечишко в самом деле колотилось, но вовсе не из-за этого. Хотя из-за этого тоже.