Разрушитель

Успенская Ирина

Стоп! Это не его желания!

– В твою честь пролита кровь, бог тьмы и смерти. – Алан не удержался, провел кончиками пальцев по нарисованному лицу.— Ты в долгу у меня, Вадий. В большом долгу, и я скоро напомню тебе об этом.

В гулкой тишине его слова прозвучали неожиданно громко.

– У нашего вождя особые отношения с богами, – иронично заявил Иверт. – Они с ним разговаривают.

Кто-то тихо ахнул, Алан криво усмехнулся, но не стал оглядываться, он перевел взгляд на Ирия.

Полная противоположность. Светлые одежды, платиновые волосы, синие глаза смотрят ласково и ободряюще. В руках тоже меч, но он тонкий и изящный, больше подошел бы женщине, чем мужчине. Алан бы не удивился, узнав, что художник рисовал с натуры, именно в таком виде Ирий пришел к Виктории первый раз.

– Счастливого тебе материнства, Светлый, – улыбнулся Алан, испытывая легкую зависть.

Прижать к груди своего ребенка, что может быть лучше в любом из миров? Что может сравниться с этим чувством полного абсолютного счастья? Ничего.

– У вас действительно странные отношения с богами, сир, – тихо произнес Винсент. Он стоял рядом и смотрел на портрет Ирия.

– Мы лично знакомы, – туманно ответил Алан и направился к двери.

В прошлый раз они не смогли ее открыть, но сейчас пара ударов топором - и дверь слетела с петель.

– А можно было просто постучать, – недовольно проговорил встретивший их пожилой ксен.

– Прости, отец, но новому Наместнику срочно нужно встретиться со своей Рукой, – нагло оскалился Иверт.

Брат Взывающий поклонился Алану, безошибочно выделив его среди остальных, на мгновение задержал взгляд на короне, искренне и светло улыбнулся, хотя голос ксена звучал сварливо и своими интонациями очень напоминал брата Турида.

– Ключ от зала заседаний у меня, никто не покинет его, пока не изберут нового главу Храма, – менторским тоном заметил он, вытаскивая из кармана огромный спиралевидный ключ.— Процесс это длительный и не терпящий суеты. Первый день кандидаты молятся богам, очищают мысли и приводят дух в равновесие, потом начинаются доклады. Каждый, кто желает занять пост, рассказывает, почему его кандидатура лучше для Храма. И только после споров и тайного голосования по системе «два против всех» Длань выбирает нового Наместника.

– «Два против всех», это как? – тут же поинтересовался самопровозглашенный Наместник.

– Каждый может проголосовать за одного кандидата и за себя, – пояснил ксен.

– Но так как Наместник уже выбран, то можно их отпереть, – сообщил Иверт, осторожно взял ключ и, отодвинув ксена в сторону, решительно направился по ярко освещенному коридору.

За ним заскользили горцы, с любопытством рассматривая картины на стенах. Алан шел следом, рассеянно слушая Ворона.

– Самая полная коллекция работ великого Дарте. Он умер пятнадцать лет назад, болел и плохо ходил, но до последнего дня жизни создавал полотна по мотивам Песен Жития. У отца Жириша есть две его картины. Батальные сцены. Очень впечатляюще.

Алан выхватил взглядом полотно, на котором Ирий летел над океаном, впереди бушевала буря, а позади солнце отражалось в спокойной воде. Картина дышала жизнью, на мгновение Алану даже показалось, что он чувствует запах моря и слышит грохот волн. Нет, не светлый бог был героем этого полотна, художник воспевал море, всепоглощающую мощь стихии и тишину непокорной воды, трагедию и победу.

«Не удивлюсь, если они переселили в этот мир Айвазовского, – прошептал внутренний голос. – Море завораживает».

– Ворон, напомни мне, чтобы мы конфисковали у храмовников эту коллекцию. Работам кира Дарте место в музее, а не в коридоре.

– Наш Леонардо тоже будет висеть в музее! – Из-под руки телохранителя выскочил Оська. – Да, Кузнечик?

– Нет, Оська, в музее будут висеть его работы, от подвешивания художника мы воздержимся. Раздался смех, немного разрядив напряжение последних мгновений.

Алан старательно ни о чем не думал, отгоняя даже малейшие сомнения. Сейчас не время предаваться унынию и жалости к себе, а время действовать решительно и без раздумий.

Иверт распахнул дверь, и в открытый проем, решительно отодвинув непризнанного Наместника в сторону, скользнули ксены Винсента и тройка горцев во главе с Рустамом. Алан размашисто перекрестился и шагнул следом, в последний момент замечая, как рядом мелькнула знакомая фигура.

– Берт? Что ты здесь делаешь? – опередил Рэй Алана с вопросом.

– Кир Алан, меня кирена Валия отправила, – зачастил громким шепотом Берт. – За ней карету из дворца прислали, она интересуется, ехать или вас ждать?

– Пусть никуда пока не едут, – нахмурился Алан, рассматривая обстановку помещения, куда они попали. Судя по всему, это была приемная. Стол, стул, диванчик для посетителей, столик с кувшином и парой стаканов. На стене портреты Вадия и Ирия в золотых рамках. – Я напишу ей записку, отнесешь.

Что-то кольнуло, какое-то несоответствие, легкий диссонанс, но подумать Алан не успел, высокая строгая дверь цвета темной вишни распахнулась перед ним, и Рэй торжественно рявкнул, да так, что не ожидающий этого Иверт схватился за сердце, а Оська притворно упал в обморок:

– Император Айро Третий!

Следом за Винсентом и Лисом Алан вошел в большой зал, заставленный столами и диванами. Четыре больших окна, закрытых с улицы ставнями. Круглое возвышение в центре, на нем два кресла, в одном сидит Длань, второе пустует. Вокруг возвышения двенадцать мягких, удобных даже на вид стульев. Все заняты.

На Алана смотрели тринадцать пар глаз. Кто-то глядел с иронией, кто-то – со злостью, кто-то – с любопытством, но были и те, чьи взгляды выражали презрение и брезгливость. Таких оказалось двое.

– Добрый день, – произнес Алан тихо и обвел взглядом бесстрастные лица ксенов. – Длань, – кивнул он застывшему в высоком кресле, больше похожем на трон, Алвису. – Меня тревожат слухи о расколе среди храмовников. Борьба за власть, предательство, взяточничество, разврат – вот синонимы высшей храмовой власти. Но последней каплей моего терпения стало убийство Наместника одним из ваших людей. Боги этого не одобрили.

Послышались недовольные голоса, но Алан лишь поднял руку, призывая к тишине.