Разрушительница пирамид
Шрифт:
Своих детей у Раисы не было, рожать ей, пожалуй, поздновато, хотя кто ж знает… Но, пока их не было, она решила удочерить меня, то есть всячески демонстрировала большую любовь и желание жить душа в душу. На самом деле я была не против, уж если папу угораздило в нее влюбиться… Но в редкие наши встречи я чувствовала себя ужасно виноватой, так что пироги и плюшки поперек горла вставали, ибо маме наша дружба точно бы не понравилась, а маму огорчать не хотелось.
Я устроилась за столом и принялась жевать, прихлебывая чай из чашки, которую Раиса считала моей. Чашка была пузатенькой, с
– Как твои дела, солнышко?
У нее все были солнышками, зайчиками, а папа – котиком.
«Неужто и я буду своего мужа так называть?» – с тоской подумала я.
«Ты для начала замуж выйди, – ехидно отозвался внутренний голос, как всегда некстати. – Похоже, тебе ничего не светит, кроме тюремного заключения».
– Нормально, – ответила я, невольно хмурясь. Мысль о портрете аппетит изрядно портила.
– Как мама?
– Тоже нормально.
– Работает?
– Да.
– У меня подруга… в общем, им бухгалтер нужен. Может, мама…
Идея сообщить маме, что Раиса проявляет заботу и собирается ее трудоустроить, у меня восторга не вызвала. Мамуля разгневается и, вполне возможно, лишится нынешней работы, потому что гнев ее заканчивался весьма предсказуемо, ибо пожар в душе простая вода не потушит, разве что сорокаградусная.
Тут я довольно громко скрипнула зубами, с опозданием сообразив: мамуля работы почти наверняка лишилась. Или лишится вот-вот. Дом наследники продадут. К тому же маме предстоит встреча со следователем, и, возможно, не одна. И что им наговорит мама, большой вопрос. Поговорить она, в общем-то, любила. И кстати, до сих пор не знает всех обстоятельств, потому что любимая дочь забыла сообщить ей об этом.
– Спасибо, – промямлила я, добавила: – Я сейчас, – и кинулась на балкон звонить маме.
Слава богу, трубку она взяла сразу и, судя по голосу, была трезва.
– Мама, у меня плохие вести. – Я не стала ходить вокруг да около.
– Неужто старик помер?
– Не помер, убили.
– Да ладно. – Мама завозилась, чем-то грохнула и продолжила: – Как это?
– Тебя что конкретно интересует?
– Все. Давай ко мне. Расскажешь. Что, правда, убили?
Я поспешила проститься, решив, что при Раисе, которая маячила за дверью, продолжать не стоит.
Тут вернулся папа, мы вновь устроились за столом. Виновато на меня поглядывая, папа бодро отзывался на котиков и зайчиков, хвалил пироги и радовался моему приходу. Минут через десять стало ясно: ничего
В общем, я ответила на стандартные вопросы, доела пирог и, поцеловав на прощание папу, отправилась к маме.
Возле подъезда стоял джип Максика. Может, он, в самом деле, на мамину жилплощадь нацелился? Тут он не угадал – к ней прилагается куча долгов. Хотя держать ухо востро все равно бы не помешало.
Дверь я открыла своим ключом, из комнаты доносились звуки флейты. Мама и Максик медитировали, сидя на полу друг напротив друга.
– Вы насовсем в астрал переселяетесь? – спросила я, садясь в кресло.
– Привет, доча, – сказала мама, поворачиваясь ко мне. – Я решила, в такую ужасную минуту рядом должен кто-то быть.
– Давай ты лучше кота заведешь? – предложила я, игнорируя улыбающегося Максика. – По-любому затрат меньше, и можешь спихнуть кота мне, когда он тебе надоест. Назовем его Максик, чтобы тебе привычнее было.
– Не обращай внимания, – покаянно сказала мама, обращаясь к тренеру.
Мои слова его непоколебимого спокойствия не нарушили, он продолжал улыбаться, светло и загадочно, точно Мона Лиза.
– Что там со стариком? – поднимаясь с пола, спросила мама.
– Убили, – пожала плечами я. – Ночью в дом вломились воры, старик вышел их встречать…
– Значит, Верка так и не явилась?
– Пришла под утро.
– Ужасно лишать жизни живое существо, – влез Максик, тоже поднимаясь.
– Точно, – кивнула я. – Еще ужаснее делать это в доме, где трудилась мама. Кстати, нам придется подумать о работе, есть место бухгалтера на примете. Ты как?
Мама махнула рукой, давая понять, что сейчас это не важно.
– Давай по делу. – И без перехода спросила: – Закурить есть? – Тут взгляд ее пал на Максика, и она чертыхнулась.
– Три глубоких вдоха, – напомнил он.
Мама задышала. Я продолжила рассказ, и дышать маме приходилось все чаще, пока она не взмолилась:
– Дочь, сходи за сигаретами!
– В доме есть мужчина, – напомнила я, меня бы вполне устроило, удались Максик хоть ненадолго.
– Даже не думайте, – покачал головой он. – Курение убивает.
– Светлая мысль.
– Не потакать своим минутным желаниям, а просто отпустить проблему, – сладким голосом продолжил он, обращаясь к маме.
Ее слегка перекосило, что меня порадовало: вполне вероятно, Максик скоренько нас покинет. Терпение никогда не было сильной маминой стороной.
Я продолжила свой рассказ, о портрете, само собой, умолчав. Впрочем, даже не будь здесь Максика, я бы вряд ли решилась об этом откровенничать. В плане мудрых советов мама не сильна, а расстроится почти наверняка. И, что немаловажно, запросто может проговориться, хотя бы тому же Максику. В общем, мой рассказ сводился к вероятным неприятностям, которые, скорее всего, ограничатся пристальным вниманием полиции.
– Мы по уши в дерьме, – заявила мама.
«Да ну? – подумала я. – Вот уж новость».