Разведчики Зеленой страны
Шрифт:
Гарун ушел в дом. Минут через двадцать он появился.
— Я могу вам сказать, ребята: это действительно американский журналист, и он этого не скрывает. Оказывается, он имеет право ездить по нашей стране, в любой колхоз. Ведь это наши вчерашние союзники. Говорит, что любуется горами, интересуется колхозами, их научной работой, чтобы написать об успехах колхозов.
— А орехами? — воскликнул Ромка.
— Это тоже не запрещено. Он сам сказал, что не интересуется военными заводами и секретными изобретениями.
— Но гигантский орех тоже изобретение! — воскликнул Егор.
— Вы правы, — сказал Гарун, — лучше его не допускать, куда не надо. О, этот журналист знал, куда приехать! Его бы не пустили в лаборатории институтов и академий, — рассуждал вслух Гарун, — так он приехал в далекие горы, в колхозную, видите ли, агролабораторию. Он знал, что сюда во время войны были эвакуированы ценные подопытные растения…
— А Пханов? — спросил Егор.
— Пханов приехал в колхоз по своим торговым делам. Я прибыл, чтобы узнать, как у вас дела. Подробный отчет о походе у вас есть?
— Есть, — ответил Гномик и побежал за рапортом.
Гарун выслушал отчет Егора о разведке маршрута и одобрил многое, что они сделали. Место для бивака в яблоневом лесу Гарун не признал удачным.
— Это нам не по пути, — пояснил он. — Мы не будем останавливаться там во время большого похода дружины, а остановимся в том месте, где вы ловили рыбу.
Силь — редкое явление, но в походе надо заранее все предусмотреть.
Досталось ребятам и за совершенно ненужный для разведки и опасный переход через Большой Капчугай. Ведь сразу было видно, что путь для похода всей дружины не годится.
Зато Гарун похвалил ребят за совершенно неожиданную поимку парашютиста.
— В других условиях я бы ругал вас за задержку в пути, но в данном случае вы хотя и вмешались не в свое дело, но поступили правильно, — сказал Гарун.
Он рассказал, что Борис, узнав об истории с парашютистом, хотел тотчас же ехать к ним. Еле его удержали еще на неделю. Но все пионеры Четвертой дружины очень горды за своих товарищей. Что же касается его, Гаруна, то он из-за сегодняшнего «открытия» должен немедленно возвратиться в город.
— Помогайте Искандеру и Василию Александровичу, и никаких нападений на журналиста. Все, что нужно сделать, без вас сделают.
— Значит, этот журналист — наш враг? — спросил Ромка.
— Ясно, что не друг, но тот ли это журналист, о котором говорил Егор, это сейчас определить нельзя. Такие браслеты могут быть у многих, если на них мода.
— А если он догадывается, что его знают? — ревниво спросил Егор.
— Ну, идите, — уклончиво сказал Гарун, — ваше отсутствие подозрительно.
— А как быть с орехом? — спросил Егор. — Он уже захватил один орех грандиоза.
— Это плохо. Хорошо бы этот орех у него отобрать обратно. Но делать это силой нельзя.
— А что, если подменить ему настоящий орех поддельным? — сказал Егор. — Если мы, когда они лягут спать, возьмем прошлогоднюю скорлупку, набьем землей, склеим и сунем в карман? Здорово будет?
— Здорово! — пришли в восторг ребята.
— Не знаю. Думаю, что это вам будет трудно. Нужно, чтобы орех подходил по весу… Нет, это трудно. Плохо, но ничего не поделаешь. Прозевали. Ну, идите спать. Работайте, будьте осторожны.
— Есть! — ответили ребята. — Наш сигнал днем — крик перепела, ночью — крик совы.
— Угу! — тихо, прикрывая рот кулаком, по-совиному крикнул Гарун.
— Угу! — ответили ему ребята.
— И еще одно, — очень серьезно сказал Гарун: — вы должны обещать мне никуда не отлучаться из Зеленой лаборатории до отъезда «гостей», а когда они уедут, дождаться прихода Четвертой пионерской, что бы ни случилось. — И Гарун снова многозначительно повторил: — Что бы ни случилось!
— Разве мы недисциплинированные одиночки? — не без обиды в голосе спросил Ромка.
— А что может случиться? — поинтересовался Егор.
— Что бы ни случилось, — повторил Гарун, — пусть даже начнется новая война, но вы останетесь здесь на своем посту. Обещаете?
— Обещаю и за себя, — сказал Егор, — и за всех. Гарун взял рапорт и дневник у подбежавшего Гномика, крепко пожал ребятам руки и ушел.
X
Люда встретила ребят упреками за то, что они оставили ее одну надолго. Пханов сидел на табурете и, прищурив глаза, пытливо смотрел на ребят. Журналист, засунув большие пальцы рук в карман жилета, покачивался на стуле с закрытыми глазами и насвистывал веселый мотив.
— Ай, ай, Лёшка, совсем не хочешь узнать опекуна? — насмешливо спросил Пханов.
— Узнаю, — смущенно ответил Топс, потупив глаза.
— Поди сюда. Здравствуй скажи, совсем дикий стал! Если надоело здесь, айда домой. Мотоцикл стоит в кишлаке, а сюда приехали верхом. Надо денег — дам тебе, а надо продуктов — тоже не жалко. Я добрый!
— А вы дайте бензина килограммов десять для Василия Александровича из вашего склада в колхозе. Асан говорит, там у вас всего много: и покрышек, и бензина, и новый автомобильный мотор, — вдруг сказал осмелевший Топс, чувствуя поддержку во взглядах ребят.
— Зачем десять? Хочешь — пятьдесят дам, хочешь — целый центнер дам, я добрый, — неожиданно ответил Пханов. — Хотите, писать буду Абдулле, счетоводу.
— Давайте, — поспешно сказал Топс, протягивая руку.
— И напишите, — добавил Ромка, — чтобы председатель не посылал пионеров на море, а отпустил бы их помогать Искандеру облагораживать леса.
— Облагораживать леса? — спросил журналист, открывая левый глаз. — Что это такое?
— А вот придут пионеры — и увидите! — уклончиво ответил Егор, чуть не вырывая записку из рук Пханова.