Разведка боем
Шрифт:
– Оно, конечно, так, – согласился Новиков и на самом деле вообразил, как, закончив беседу с Олегом, войдет в каюту любимой женщины. – Только постоянно думать, что какой-то галактический монстр, наскучив игрой, через секунду может просто стереть программу… А то даже и не сам он, а просто антивирусная ловушка сработает…
Левашов пожал плечами.
– Да и наплевать. От мгновенного инсульта люди тоже помирают, но это же не повод впадать в мировую скорбь. Кто тебе сказал, что субъективные идеалисты не правы? С тем же успехом можешь воображать, будто с твоей смертью исчезает весь материальный мир. – Он сделал два больших глотка, захрустел ржаным, посыпанным
– Имеется кое-что. Играть так играть. Охота мне проверить, может, и вправду мы с теми ребятами на равных можем…
– Тут я полностью «за». От меня что требуется?
…После Левашова Андрей собирался вызвать из Харькова Берестина, но не выдержал и пошел искать Ирину. Она, на его счастье, оказалась «дома», то есть на пароходе. А могла ведь, пользуясь положением «соломенной вдовы» и соответствующей оперативной подготовкой, тоже отправиться на поиски приключений. Сидела в шезлонге на шлюпочной палубе и читала какую-то книгу.
Увидев Андрея, она улыбнулась приветливо, встала навстречу, подставила щеку – все так, будто расстались сегодня утром. Только чересчур резко отброшенная книга намекнула на ее истинные чувства.
Порыв ветра взметнул колоколом подол ее белого, с синим матросским воротником платья. Инстинктивно-испуганным жестом она прижала его к ногам.
– Пойдем куда-нибудь… – сказал Новиков, беря ее за руку. За первым же поворотом пустынного коридора он обнял ее, чересчур порывисто прижал к себе, стал целовать, не сразу поймав губами ее с готовностью приоткрывшиеся губы.
– Что ты, что ты, подожди… Сюда давай… – Она вывернулась из объятий, потянула за собой к двери ближайшей каюты. На этой палубе их было много – пустых стандартных двухсекционных полулюксов, словно бы постоянно готовых к приему неожиданных пассажиров.
Сама повернула медную головку замка и замерла, прижавшись спиной к двери. После нескольких проведенных в разлуке лет, ее бессмысленно странного замужества и неожиданно вдруг случившегося «нового знакомства» на них часто накатывались внезапные порывы почти неконтролируемой страсти. Обостряемые еще и тем, что на людях они держались друг с другом «по-ремарковски»: подчеркнуто сдержанно, чуть ли не безразлично.
Он снова стал ее целовать, скользя ладонями по гладкому муслину, коснулся тугого полушария груди, и его прострелило электрическим разрядом, словно в юности, когда вот так же, будто невзначай, дотрагивался до манящих бугорков под тонким свитером подружки.
Не расстегнув до конца пуговиц, потянул вверх длинное и узкое платье. Ей пришлось помогать ему движениями тела и рук. Под платьем на ней были только простенькие трикотажные плавки. Действительно – не ждала, потому что обычно, зная его вкусы, Ирина надевала какое-нибудь экстравагантное, разжигающее воображение белье из самых элитарных каталогов.
Несмотря на задернутые бежевые шторки, в каюте было слишком светло. Ирина в подобные моменты света не выносила, и Андрей, разжав объятия, закрыл иллюминатор броневой крышкой.
Она ждала его, откинув покрывало и присев на край широкой деревянной кровати, и думала, что он снова начнет с долгих, нежных и изобретательных ласк, однако сейчас Новиков с непривычной резкостью сжал твердыми пальцами ее плечи, опрокинул на подушки, прижался лицом к груди, то ли целуя, то ли кусая, одной рукой обнимал за шею, а другой старался сдернуть вниз плавки. Ирина не понимала, что с ним происходит. Испуганная его порывом, она машинально сжала колени.
Так бывало в юности,
Андрея внезапное сопротивление Ирины только еще больше распалило. И, заставив ее подчиниться, он овладел ею грубо, торопливо, но со страстью, которой она еще не знала. Причем неожиданно и она сама повела себя так, как раньше не умела. Привыкшая к довольно сдержанному поведению в постели, сейчас она вонзала ногти в его плечи, упиралась ногами в кровать, выгибая спину, и тот экстаз, который обычно Ирина испытывала лишь две-три последние восхитительные секунды, теперь длился бесконечно, волнообразно, достигая немыслимой, казалось бы, остроты, стирая последние проблески сознания, и вдруг сотрясал тело новым тысячевольтным разрядом. Очнувшись, она услышала чей-то низкий, прерывистый крик, но будто издалека, через ватную стену, и закончилось для нее все подобием эпилептического припадка. Изнеможение, слабость во всем теле, удивительная легкость в голове и тот же стыд, который испытывает человек, застигнутый приступом в людном месте. Похожее, но в гораздо меньшей степени, она пережила только однажды, семь лет назад, когда этот же Андрей, в которого она целый год была безумно влюблена, наконец-то «соблазнил» ее звездной ночью на берегу Плещеева озера.
Ирина отодвинулась в угол кровати, кутаясь в простыню.
Через щель не полностью прикрытой двери в каюту падал узкий луч света.
– Что с тобой… с нами случилось? Мы с ума сошли? Мне даже страшно… А вдруг кто-нибудь слышал? – спросила она, все еще прерывисто дыша. И без того разгоряченное лицо ее густо покраснело.
– Извини. А тебе что, плохо было?
– Нет, не плохо, наверное, даже восхитительно, только – непривычно… И стыдно. Ты никогда таким не был. С тобой там что-нибудь случилось? Я никогда не верила, когда слышала, что женщинам нравится, когда вот так, грубо… Я… правда… громко кричала?
Андрей нашел на полу свою рубашку, достал из кармана пачку сигарет. Сидел на краю постели, жадно курил, поглаживал Ирину по внутренней стороне бедра от колена и выше.
«Вот тоже, – думал он, – сколько уже всего было, а не знал, что способен на такое… И она… Оказывается, когда баба теряет голову – это… непередаваемо. Я никогда не верил мужикам, что говорили, будто есть такие, из-за которых можно бросить все, и семью, и карьеру, только ради вот этого…»
– Все хорошо, Ирок, все хорошо. Я тебя люблю… А насчет этого… Прости, если что не так. Есть такое понятие, Ира, – инстинкт смерти. Когда он срабатывает, человек ли, животное или растение поглощены одной лишь мыслью… Ладно, мы не животные, однако мне вдруг показалось, что я вижу тебя в последний раз. Ну и… Не думай больше об этом. Мы разрядились, я теперь снова могу мыслить ясно и поступать разумно. Считай, что мы – поклонники древних тантрических культов, где секс – форма приобщения к божеству. А ты – одна из жриц Кибелы, которые в мистических целях отдавались в храмах…
– Ты, как всегда, ужасно деликатен…
– Прости, я глупости говорю, конечно, только все правда. Я как подумал, что можем и не встретиться…
Забыв о своей обиде, Ирина подвинулась к нему, погладила по щеке:
– Ну что же с тобой случилось?
От обычной женщины она отличалась тем, что по профессии была инопланетной разведчицей, эмоциональный порог был у нее повыше, и она умела держать себя в руках и говорить почти спокойно там, где другая уже забилась бы в истерике.
Он рассказал о внезапной встрече с Антоном.