Развилка
Шрифт:
– А дальше что?
– Как и планировали. Кругом назначен Главком, разумеется, Петр Николаевич Краснов, и создана рабочая группа по формированию правительства. Сам понимаешь, надо министерства создавать и портфели делить. А немцы на местах уже начинают передавать нам власть. Хотя сегодня у них заминка.
– Какая?
Тихоновский посмотрел в сторону закрытой двери и снова повернулся ко мне, понизил голос и сказал:
– Немцы под Москвой по сусалам получают. Большевики ударили так, как никогда раньше не ударяли. Двумя клиньями бьют и немцев в котел загоняют. Один клин пошел от Зарайска на Серебряные Пруды и Тулу, а затем повернул на Ревякино и Алексин. Другой наступает от Орехово-Зуево на Раменское и Подольск.
– Откуда такие сведения? Совинформбюро?
– Нет. Там подробностей не скажут, только названия населенных пунктов мелькают. От генерала Туркула. Он сейчас командует 2-м корпусом РОА, который прикрывает тылы группы армий "Центр", и постоянно докладывает Трухину, что у него происходит. А уже из штаба РОА информация пошла гулять, от одного офицера к другому.
– А в Сталинграде что?
– Германское командование срочно перебрасывает к Москве резервы группы армий "Центр" и пару дивизий из 1-й танковой армии. Как ни крути, немцам сейчас тяжело и они замялись. Штурм Царицына продолжается, но накал упал.
Краткая пауза, я не знал о чем еще спросить Тихоновского и он снова заговорил:
– Ладно, что происходит в Москве и Царицыне нас пока напрямую не касается. Хочешь узнать, что я для тебя приготовил?
– Хотелось бы.
– Наша Комиссия расформирована. Однако мы показали себя с самой наилучшей стороны, и офицеры Комиссии переводятся в отдел "Контроль", который возглавит Иванов. Будем выполнять особые поручения правительства ДКС. Сейчас пока затишье. Но я уверен, что работы у нас с тобой будет много. Главное - скорее поправляйся. Для тебя особое задание - сформировать группу бойцов, которые будут способны решать силовые задачи.
– А Беринг? У него уже есть отряд. Он мог бы этим заниматься.
– "Фалширм" за линией фронта, в тылу советских войск. Когда отряд вернется и в каком составе неизвестно. А работать надо уже сейчас.
– Кому будем подчиняться?
– Непосредственно Краснову и еще кое-кому.
– Кому именно, не темни.
– СВР.
– Подробней про задачи расскажи.
– Об этом поговорим потом. Когда сил наберешься.
– Ну, хоть намекни. Мне нужно знать, кого в группу набирать, ее численность, что казакам обещать и так далее.
– Все потом, Андрей, - Тихоновский засобирался.
Мне показалось, что он сам не знал ответы на мои вопросы. Поэтому решил уйти. А я его не задерживал. Взял фрукты и проводил начальника к выходу.
Тихоновский ушел, а я задержался в коридоре, потому что увидел знакомое лицо.
Навстречу мне, в сопровождении медсестры, шла миловидная русоволосая девушка в больничной пижаме. Левая рука в гипсе и на перевязи. Сначала я не понял, кто это. Немного напряг память и все вспомнил. Да ведь это Аня, проводница, которая вместе с отрядом "Фалширм" выбрасывалась в Абхазии.
Я молчал, не звал ее и не окликал. Просто наблюдал. А она почувствовала мой взгляд, обернулась и посмотрела на меня. После чего кивнула, словно старому знакомому, и я ответил.
Девушка и медсестра скрылись за поворотом, а я подумал, что надо будет навестить девушку, все равно мне заняться нечем, и направился в палату.
41.
Серпухов. 16-23.09.1942.
Из мемуаров генерала Антона Васильевича Туркула:
"В конце 1941-го года я оказался на распутье. Должен признать, что моя идея о создании Русского Национального Союза Участников Войны (РНСУВ) провалилась. Средств к существованию не было. На моей Родине шла война. Я оказался никому не нужен и не знал, что делать. Словно выброшенный на необитаемый остров скиталец я сидел
Я заколебался. С одной стороны Трухин бывший красный командир и враг, перебежчик и предатель, который нарушил присягу, а я командир доблестной Дроздовской дивизии. А с другой стороны Трухин русский дворянин, который совершил ошибку, осознал ее и борется с большевиками.
Впрочем, я размышлял недолго, принял предложение командующего РОА и отправился в Берлин.
Мы встретились в штабе Русской Освободительной Армии, в кабинете Трухина, и разговаривали два часа. Кроме нас никого больше не было и о чем мы беседовали, я сохраню в тайне. Скажу только, что Трухин предложил мне занять пост начальника управления формирования частей РОА, и я согласился. После чего сразу погрузился в работу и вполне с ней справлялся. Мое управление вытаскивало бывших красноармейцев из концентрационных лагерей и проводило набор добровольцев на оккупированных территориях Украины, Белоруссии, Прибалтики и России, а затем отправляло будущих воинов в места формирования частей Русской Армии.
Отбор личного состава и подбор командиров, снабжение дивизий и их вооружение - все это было в нашей компетенции и, смею надеяться, я сделал все, что был должен, и даже чуточку больше. Однако летом 1942-го года мне пришлось возглавить 2-й корпус РОА, который перебрасывался под Москву. В первую очередь по той причине, что не нашлось никого лучше. А во вторую потому, что я рвался на Родину. Эти две причины сделали свое дело, и в июне месяце я уже прибыл в расположение корпуса, который сосредоточился в тылах группы армий "Центр".
Скажу прямо - отношение германского командования к нам, своим союзникам, несмотря на наши многочисленные жертвы, принесенные на алтарь общей победы, было достаточно пренебрежительное. Командующий группы армий "Центр" генерал-фельдмаршал Гюнтер фон Клюге при личной встрече сразу дал это понять. А командующий 4-й полевой армии генерал-полковник Готхард Хейнрици, которому я непосредственно подчинялся, его поддерживал. Ну и, конечно, это сказывалось на снабжении корпуса и задачах, которые он выполнял. Германские генералы попытались растащить дивизии РОА на батальоны и полки, которые будут заниматься охраной тылов, борьбой с партизанами и реквизициями у местного населения. Я решил не допустить этого и сделал все, чтобы корпус оставался в кулаке. Даже пришлось звонить в Берлин, и после ряда консультаций с Генеральным Штабом генерал Хейнрици отменил свой приказ, 2-й корпус был сосредоточен в летних лагерях под Вязьмой, и проблема снабжения была частично решена. При этом я прекрасно понимал, что вступив в конфронтацию с германскими генералами, могу за это поплатиться. Но на тот момент данный факт меня не беспокоил, и я стал готовить корпус к боям с большевиками.
На начальном этапе 2-й корпус РОА состоял из двух дивизий, 1-й и 5-й пехотных, которыми командовали бывшие советские командиры. Комдив-1 Григорий Александрович Зверев. Комдив-5 Михаил Алексеевич Менандров. Каждая дивизия на 70 процентов состояла из пленных красноармейцев, которые были дополнены добровольцами. Контингент ненадежный. Но в середине августа в подчинение корпуса была передана отдельная пехотная бригада Бориса Алексеевича Смысловского, которая была сформирована в Европе из русских эмигрантов, и я принял решение разбавить дивизии более надежными кадрами. Правда, сопровождалось переформирование спорами с командиром бригады, который не желал делиться людьми и принимать к себе "красногадов". Однако при помощи моего начальника штаба Владимира Владимировича Крейтера мне удалось убедить Смысловского и он смирился.