Развод
Шрифт:
10.01
Джим говорит мне, что перебирается обратно к Нику, и выходит, хлопнув дверью. Через секунду слышится треск открываемого почтового ящика, а затем лязг ключей, которые он бросает в него. Я поднимаю ключи с пола и, держа их в руке, рассматриваю долго и пристально. Из гостиной вдруг появляется Диско; она голодная и поэтому начинает протяжно мурлыкать, а потом впускает когти мне в ногу, а я начинаю рыдать, да так сильно, что не могу остановиться.
Суббота, 23 декабря 1995 года
18.47
Только что позвонили
Моя подружка бросает меня и уезжает жить в другой город.
Отношения на расстоянии — это нонсенс.
Таковы факты, все произошло без моего участия, я ни в чем не виноват.
— Во сколько ты уезжаешь завтра? — спрашиваю я, видя, что она собирается уйти.
— В прошлый уикенд приезжал папа и увез самые тяжелые из моих вещей, — отвечает она. — Я еще не знаю. Вероятнее всею, рано утром, потому что поезда будут переполнены. Все спешат домой на Рождество. А как ты?
— Поеду домой на каком-нибудь из дневных поездов.
Она кивает. Наступает неловкое молчание.
— Ну ладно, я, наверное, пойду, — говорит она; наклоняется, чтобы погладить Диско, которая скребется в сумке, стоящей у наших ног. — Мы с девушками пойдем в «Кувшин эля» посидеть вместе на прощанье. Ты не хочешь пойти с нами?
— Я бы с удовольствием, — отвечаю я, — но слишком много дел.
— Ну ладно, тогда счастливого Рождества.
— Спасибо, — благодарю я. — Тебе того же.
Воскресенье, 24 декабря 1995 года
8.55
Канун Рождества.
Но что более важно, именно в этот день Элисон навсегда покидает Бирмингем. По этой причине я и молочу кулаками по входной двери ее дома. Я не хочу, чтобы она уезжала. Я не хочу, чтобы мы расставались. И я должен сказать ей все это прямо сейчас.
— Кто там? — спрашивает Джейн из-за закрытой двери.
— Быстрее, Джейн, это я, — кричу я в ответ. — Мне надо поговорить с Элисон, пока она еще не уехала.
Джейн открывает дверь и смотрит на меня.
— Ты немного опоздал с этим.
— Только не говори мне, что она уже уехала.
— Именно так, — твердо говорит Джейн. — Ей что, надо было сидеть здесь и дожидаться, пока у тебя крыша станет на место?
— Но…
— Без «но», Джим. Без всяких «но». Элисон любит тебя. А ты, и это факт, унизил ее.
Без малейшего понятия о том, на каком поезде она уезжает, я убеждаю себя, что у меня еще есть шанс увидеть ее до того, как она уедет из Бирмингема. Я несусь сломя голову в начало улицы, к автобусной остановке, к которой как раз подъезжает автобус пятидесятого маршрута. Расталкивая толпу пенсионеров с ручными тележками, я пробиваюсь к кабине шофера и мысленно молю его ехать быстрее. Он, по всей вероятности, не принимает моих мысленных посланий, поскольку тащится еле-еле, и, когда мы доезжаем наконец до центра города, я решаю, что скорее доберусь до вокзала своим ходом. Я уговариваю его выпустить меня около автовокзала Дигбет и бегу так, как будто жизнь моя зависит от быстроты этого бега — а ведь во многом так оно и есть. Я бегу от автовокзала через рыночную площадь, мимо собора Святого Мартина и дальше — к железнодорожному вокзалу.
Я не сомневаюсь в том, что Элисон едет домой в Норидж, поэтому устремляюсь к расписанию, висящему на стене. Я уже принял во внимание один важный факт (а именно то, что сейчас не суббота и не март месяц) и теперь знаю, что ближайший поезд на Норидж отходит от одиннадцатой платформы через пять минут. Я прорываюсь через пост билетного контроля и бегу вниз по эскалатору на платформу, которая, как я понял, построена так, чтобы не дать осуществиться моему плану: искать кого-то в до отказа набитом поезде — не самая легкая задача. В особенности когда этот поезд заполнен участниками чемпионата «Кто точнее скопирует внешний вид Элисон Смит». Вот целая группа Элисон, только располневших; вот группа Элисон, более низкорослых; вот группа тех, кто похож на Элисон со спины и не имеет с ней ничего общего, если смотреть спереди; вот несколько Элисон с волосами, как у Элисон, — на этом сходство кончается; вот несколько Элисон с фигурой Элисон, но с волосами не как у Элисон (вот, хотите верьте, хотите нет, Элисон-китаянка, которая внешне в точности Элисон, за исключением того, что в облике настоящей Элисон нет ничего китайского). А я все ищу ее, но нахожу лишь всех этих не-Элисон, а время все идет и идет. Наконец я подхожу к вагону F, в котором вижу ее, читающую журнал. Я колочу кулаками по оконному стеклу, она, вздрогнув, поднимает глаза. Я терпеливо жду, когда она подойдет к двери вагона, что она, к счастью, и делает, а когда опускает на ней стекло, проводник дует в свой свисток.
— Я виноват, — кричу я, стараясь перекричать низкий рев локомотивного дизеля. — Я не хочу, чтобы мы расстались.
— Я тоже виновата, — кричит она мне.
— Я думаю, мы сможем все решить, — говорю я, шагая по платформе рядом с движущимся поездом, — мне все равно, что ты скажешь, но с ответом «нет» я не смирюсь.
Пятница, 9 февраля 1996 года
7.33
Я у себя в комнате в Хайбэри, проверяю, все ли, что мне может понадобиться в Бирмингеме, куда я еду на уикенд, уложено в рюкзак.
— Трусики, четыре пары, — сверяюсь я со списком вещей необходимых на уикенд.
Все здесь.
— Два бюстгальтера (хотя бы один, по цвету подходящий к трусикам).
Вот они, и с цветом все в порядке.
— Косметичка и коробочка тампонов.
Да.
— Полная пачка «Мальборо Лайтс».
Да.
— Три пары колготок (одна пара плотностью не меньше чем шестьдесят ден).
Нет.
Я роюсь в ящике комода в поисках колготок, и тут до меня доходит, что все колготки в корзине для грязного белья, которое подготовлено к стирке.
Я беру со стола ручку и пишу на ладони: «КУПИТЬ КОЛГОТКИ ВО ВРЕМЯ ОБЕДЕННОГО ПЕРЕРЫВА».
18.45
Я только что добралась на метро до Виктория-стейшн, и теперь мне надо пройти примерно десять минут до автобусного вокзала. Ездить в автобусах я ненавижу. Мне предстоит четырехчасовой маршрут с остановками в Оксфорде, Ковентри, Бирмингеме (международный аэропорт) и, наконец, Бирмингеме (автовокзал Дигбет) — конечная остановка моего маршрута. Если ехать на машине, то до Бирмингема можно добраться примерно за два часа, на автобусе — целую вечность. Я ненавижу автобусы больше, чем любой другой вид транспорта, которым пользуется человечество.