Развод
Шрифт:
— Я не видел твоей машины, Ирина, — говорит Гордей. — Ты на такси?
— Да, — киваю. — Утром были заморозки, а я не успела переобуть колёса. Кстати, спасибо, что оплатил ремонт, Гордей, но не стоило, я и сама могу.
— А же сказал этим придуркам, чтобы сразу резину переобули, — хмурится, игнорируя мои слова. — Больше в этот сервис не обращайся, халтурщики там, похоже. Лучше звони мне, я пришлю в случае чего проверенного механика.
Пытаюсь возмутиться, потому что я и сама вроде бы как не маленькая и умею решать свои
Но Гордей делает вид, что совершенно не замечает моих попыток заявить ему о своей самостоятельности. Он помогает Вике собрать все подарки и, взяв их в охапку, идёт к выходу.
— Отнесу в машину пока. Собирайтесь.
Ладно. Не поехать на такси — не значит быть не самостоятельной. Я слишком устала сегодня, чтобы препираться и отказываться от того, что Гордей отвезёт нас домой. Да и Вику зачем таскать по такси, если у неё есть отец с машиной.
Вздохнув, собираю остатки вещей, помогаю Вике надеть пальтишко, и мы выходим на улицу.
Дочь тоже устала. Зевнув, она плотнее кутается в пальто и прижимается ко мне. Наблюдает, как Гордей складывает её сокровища в багажник.
— Всё готово, — объявляет, установив детский бустер и наладив ремни. — Усаживайтесь.
Он всегда так говорил, когда мы куда-нибудь ездили. Фраза будто из прошлой жизни.
— Пап, а ты ведь торт не ел, — вспоминает Вика, подходя к отцу. — Он вкусный такой.
— Ну оставишь мне кусочек, — мягко щёлкает её по носу. — Давай, залезай в машину.
— Так не интересно, пап, — морщится дочка. — День рождения у меня-то сегодня. И торт надо есть сегодня.
— Кафе уже закрывается, Вик, там уже всё со столов убрали.
— А зачем нам кафе? Мы ведь и дома можем чай попить.
— Вика… — Гордей сводит брови. — Уже поздно, принцесса, давай завтра?
— Я хочу сегодня, — у неё кривится и оттопыривается нижняя губа, а голосок звучит хрипло. Это значит, что она не просто капризничает, на самом деле расстроена. — Пожалуйста. Сегодня же мой праздник, папа.
Конечно же, наш развод для Вики стал ударом. Ей непросто принять, что двое самых дорогих в её жизни людей теперь не могут быть рядом. Она была вынуждена принять эту реальность. И сделала это стойко. Лишь раз расплакалась, когда мы, приняв решение о разводе, сели рядом с ней, взяли за руки и объяснили всё как есть. Что очень любим её оба, но больше не будем жить втроём.
Она стойко держалась в процессе развода и когда Гордей уже съехал. Но, кажется, сейчас, именно сегодня, в свой день рождения, ей стало особенно непросто.
— Я думаю, это отличная идея, — говорю и подхожу ближе. — Торта ещё приличный кусок. И Вика права: торт нужно есть в сам день рождения. Гордей, ты же никуда не спешишь?
?Вопрос я задаю без задней мысли, но вдруг у самой проскакивает странное чувство. И хочется добавить: “даже если спешишь, даже если тебя кто-то ждёт — не говори!”
— Не спешу, — Гордей подхватывает Вику на руки, а она обнимает его за шею. — И мне правда хочется торта. Я вот даже расстроился, что так и не попробовал.
— Зато теперь попробуешь, — довольно улыбается Вика.
Гордей усаживает её на детское сиденье, пристёгивает, и мы все вместе едем домой.
Дома Гордей с Викой включают их любимый мультик, который они пересматривали уже как минимум раз двадцать, если не больше, а я ставлю чайник и завариваю чай.
Мы пьём чай на кухне с приглушённым светом. В тишине и каком-то особенном спокойствии. Торт и правда вкусный, что даже я позволяю себе кусочек, хоть уже и достаточно поздно.
Я вижу, как светятся глаза дочери. Понимаю, что она очень хочет, чтобы наша семья снова была вместе. Но также понимаю, что ей придётся свыкнуться с ситуацией. И она тоже это понимает.
Но сегодня её праздник, и хочется подарить ей этот кусочек радости.
Вика взбирается на колени к Гордею, продолжает болтать, а потом как-то резко притихает.
— Уснула, — негромко говорит Гордей. — Отнесу её в постель.
Он осторожно встаёт из-за стола, но Вика приоткрывает глаза.
— Пап, останься сегодня, пожалуйста, — шепчет тихо.
— Вик… — отвечает мягко, прижимая её к себе.
— Ну пожалуйста, — она жмурится, прижимаясь к его груди. — До двенадцати ночи ещё мой день рождения, и я могу просить подарки. Пусть это будет он. Зайца даже забрать можешь. Только останься.
— Дочь, я заберу тебя завтра на целых два дня, хочешь? — пытается договориться Гордей. — Если мама добро даст, конечно.
— Я не хочу завтра. Сегодня останься. Хочешь, в моей комнате ляжешь? У меня там диванчик же есть.
Сжимаю пальцы, впиваясь ногтями в ладони. Сердце болеть начинает от её жалобного голоса. Знаю, что идти на поводу опасно. Для неё самой это плохо будет.
Но ведь сегодня у Вики день рождения…
— Папа может остаться, — говорю, глядя на дочь, а не на бывшего мужа. — Если, конечно, имеет возможность. Я могу постелить в гостиной. Пойду пока принесу постельное бельё.
Glava 16
— Спит, — Гордей выходит из комнаты Вики через десять минут и аккуратно прикрывает двери.
Наверное, рассказывал ей какую-нибудь историю из своего детства, пока не уснула. Вика любит слушать о том, как её папа в детстве учился кататься на велосипеде или как ездил со своим отцом на рыбалку, например. Или про его учёбу в школе, про поездки в лагеря.
А может, он просто сидел и смотрел на неё, когда уснула. О своём думал. Раньше я иногда замечала такое за ним. С самого Викиного рождения бывало — сядет напротив и смотрит на неё, любуется. Улыбается мыслям своим каким-то, что и влезать в это, что-то спрашивать, становится неловко.