Развод
Шрифт:
– Ты мой источник сил. Йесон, давай я подожду тебя до следующего рейса?
– Но я не знаю точно, до скольких буду занят. А если я освобожусь в двенадцать? Ты хочешь больше пяти часов проторчать в Инчеоне? За это время ты как раз уже будешь подлетать к Сингапуру. – он устало выдохнул и, с сожалением, добавил. – Маленькая моя, я хочу, чтобы ты хорошо провела время. Ты заслужила расслабиться и отвлечься от домашних хлопот. Я прибуду на несколько часов позже, ничего страшного. Мы наверстаем упущенное.
– Скорее бы… - я
– До встречи, малыш. Веди себя хорошо, ладно?
– Естественно! – мы оба улыбнулись. Каким образом я могла бы вести себя плохо? Думаю, я разучилась много лет назад, если вообще умела. Интересно, я не становлюсь скучной? Что если Йесон специально отправил меня одну пораньше, чтобы подольше от меня отдохнуть? Вдруг ему надоела эта унылая, обременённая бытом домработница?
Устроившись на своём кресле на борту самолёта, я достала планшетник и решила пока что почитать что-нибудь. Перелет длится около шести часов, успею и поспать, и что угодно сделать. Рядом зияло надрывной пустотой место мужа. Как-то не лучшим образом начался отпуск. Приготовившись всунуть в уши наушники, я была остановлена возникшим передо мной Донуном. Ладно, музыка подождет до окончания приветствия, хотя мы перекинулись уже сегодня парой фраз, когда он привез Джесоба.
– Привет ещё раз. – кивнул он. Почему-то лицо его было не таким довольным и беззаботным, как некоторое время назад. – А где Йесон?
– Он не успел на этот рейс. – пожала я плечами. – Прилетит следующим, может быть. А где твоя половина?
– Плохо себя почувствовала. Не смогла полететь. – сказал он и указал на свободное кресло. – Тогда, можно я присяду? У меня как раз к тебе был разговор.
– Серьёзно? Садись, конечно. – я обрадовано, что у меня будет компания, развернулась к Донуну. – Сто лет не общались ведь нормально, да? Отличная идея, в принципе, всем вместе поотдыхать и…
– Послушай, я не знаю, как правильно начать, поэтому начну с главного. Я всё равно не смогу долго говорить о чем-то другом, пока не узнаю о том, что меня волнует.
– Заинтриговал. Я слушаю. – откинулась я поудобнее и положила руки на коленки.
– Джесоб ведь мой сын? – ладони разом вспотели, и я выпрямилась пружиной, подскочив. Самолет пошел на взлет.
Полёт
Я пережила в своей жизни куда более страшные и неприятные моменты, так что вопрос Донуна меня не напугал, а всего лишь создал мне тяжеловесную проблему. Но с ними бороться жизнь меня тоже научила. Хотя я расслабилась в последние годы за спиной-то надежной и суровой крепости в лице мужа.
– О чем ты? – улыбнулась я. – Успел выпить в Дьютифри?
– Это не смешно. Я говорю не шутя. Он ведь не от Йесона!
– А от кого же ещё, боже ты мой! – я даже изобразила взмах рукой, как при обсуждении светских сплетен.
– Ну, не знаю, нас там много было. – жестко посмотрел на меня Донун, развернувшись на сидении всем корпусом.
– Очень мило с твоей стороны напомнить мне об этом.
– Извини, но ты вынуждаешь меня вывести тебя на чистую воду. – парень повзрослел, и так просто, как когда-то, за нос его было не поводить. А жаль. – Все люди замечают сходство. Мне стали говорить об этом!
– Кто же, интересно? – всё было написано в его недовольных глазах. – Жена, разумеется?
– Да что ж я, сам дурак, не вижу что ли? – вспыхнул он. – Ну и она, конечно. Так что, признаешься или мне продолжать допрос, переходя на пытки?
– Если я не признаюсь, и буду отрицать, то ты все шесть часов полёта заставишь меня говорить об отцовстве Джесоба и событиях девятилетней давности? – устав за пять минут от этой темы, уточнила я.
– Именно.
– Не лучшая перспектива. Давай делать таймауты на болтовню о погоде? – стараясь иронизировать, в голове искала я выход из создавшейся конъюнктурки.
– Я жду четкого и прямого ответа. Единственное, что меня обычно сильно волнует, и на что я могу отвлечься – это курс доллара или наших акций, но даже на них мне сейчас наплевать, настолько я жду правды. – мы посмотрели друг на друга, протяжно и хлестко. Даже в воздухе что-то как будто звякнуло.
– Правды? Йесон его отец, и других вариантов быть не может. – я отвернулась к планшетнику.
– Я спрашиваю не о том, на кого он записан, а о его биологической принадлежности. Он мой сын!
– Да кому какое дело до какой-то спирали с хромосомками, или что оно там в себе содержит? – вновь отложила я занятие. Донун барабанил пальцами по подлокотнику между нами. – Обычно что-то выясняют для того, чтобы начать действовать. Я очень надеюсь, что ты не собираешься ничего менять в наших судьбах из-за новых сведений. Ты же понимаешь, что это напрасная трата времени и душевная травма для многих, если это всплывет вот так…
– А кто ещё из нас четверых не знает? Йесон?
– Мы никогда не говорили об этом. – моя речь стала медленнее. Мне всегда было болезненно обсуждать осведомленность Йесона в этой связи. Он обожал Джесоба и никогда не делал различий между ним и родным Донмином. Я помнила, как он гневно запрещал говорить о том, кто настоящий отец мальчика. – Не знает Джесоб! И вот он-то не должен узнать никогда! Он вырос и растёт с Йесоном, он любит его, для него он отец, и никто больше.