Развод

Чеснокова Юлия Олеговна

– Я думала, что ты сначала с дороги чего-нибудь поешь… - оставив стон в горле, пробормотала я.

– Сначала кое-что покусаю. А потом, может быть, и съем. – подтверждая слова, он укусил меня за мочку уха и, прогнувшись в спине, я обхватила его плечи.

– Но я не успела ничего приготовить… ни гарнира из чулок, ни соуса из кружевного нижнего белья…

– Хоть сырое, хоть не посоленное и не поперченное. – разомкнув застёжку лифчика, он обхватил губами сосок и втянул

его в себя так, что я тихо взвизгнула.

– … и очень недожаренное. – притянула его лицо к своему я и страстно поцеловала любимые уста.

– Так я дожарю. Отжарю. И пережарю. – стягивая вниз мои джинсы, Йесон схватил мои бедра и, прижавшись к ним своими, запустил между ними свою руку. Его пальцы тут же скользнули в трусики и коснулись самого чувствительного места, запылавшего от ощущения его касания. Введя два пальца внутрь, он налег на меня и придавил всем телом, покрывая поцелуями мои скулы, шею, плечи. Постанывая, я старалась не усиливаться в звуках, чтобы они не донеслись до второго этажа. Но на первом тоже уже мог кто-нибудь ходить, поэтому конспирация должна быть максимальной. По-хорошему, нам следовало бы пойти в спальню и закрыться там, но сил терпеть до неё не было. Мы оба захотели здесь и сейчас!

– А я думала ты эстет, а согласен на такое простое блюдо… - прошептала я ему в ухо.

– Я не эстет, – Йесон ущипнул меня за клитор, заставив сжать зубы. Но чем сильнее я сдерживалась, тем сильнее он его теребил. – Я извращенец. Это совсем разные вещи.

Стянув мои джинсы с трусиками до колена, он обнажил свой член и уже готов был войти в меня, когда где-то из глубины дома послышался крик:

– Мам, ты приехала?! – а следом за ним нарастающий топот ножек Донмина.

– Черт! – воскликнула я и, скидывая Йесона с себя, натягивая одежду обратно и в панике не попадая крючками бюстгальтера в скобы, затрепыхалась возле стола.

Муж уравновешенно опустился на землю – во всех смыслах, - и, накинув на себя рубашку, с видом некормленого тигра демонстративно вжикнул молнией на брюках обратно. После этого он вырвал у меня концы лифчика, с которыми я не справлялась и, застегнув его, помог натянуть кофту. В этот момент в кухню, на всех парах, влетел наш шестилетний мальчик.

– Ой, папа, ты вернулся! – обрадованный, он бросился к отцу и тот, подкинув его и поймав, чтобы поцеловать, поставил ребенка обратно, но лицо его с трудом приняло безмятежное выражение. – Пап, а мы пойдем сегодня гулять? Ты надолго? Пойдем на американские горки? Мама меня туда не пускает!

– Донмин, солнышко, - оттянула я его чуть назад, - Папа устал, ему отдохнуть надо.

– Почему это ты не пускаешь его на горки? – удивился Йесон.

– Но это же опасно! – эти мужчины вечно не понимают простейшего!

– А ты хочешь, чтобы у нас хлюпики и трусы выросли, а не сыновья? Пусть катается и привыкает рисковать.

– Йесон, ты не… - «прав», хотела сказать я, но он приложил палец к моим губам и, натянуто улыбнувшись, наклонился, чтобы его слышала только я. – Никогда не оспаривай моих решений при детях. Нечего подрывать авторитет отца. Поговорим об этом после.

– Ладно, - протянула я, задетая тем, что о воспитании со мной постоянно спорили. Да, может быть я и была немного мягкосердечной и чрезмерно заботливой, но разве не такой должна быть мать? И вообще, это я с ними целыми днями, не мне ли виднее, как и что нужно делать? Поговорим, обязательно после поговорим!

– Мы сходим с тобой на любые аттракционы, только позже, хорошо, сынок? – Йесон потрепал Донмина по волосам, наконец-то открыто улыбнувшись. Видимо переборол возбуждение и оно откатило.

– А сейчас папе надо позавтракать. – усадив его на стул, чтобы не мешал наливать кофе и подать к нему что-нибудь, я вернулась к одному из вопросов мальчика. – А правда, ты надолго?

– Нет, вечером улетаю обратно. – я почувствовала, как скрутило недовольством и нервами всё нутро. Опять, опять, опять! Когда же у нас будет время, когда он отдохнет? – Но я улетаю не один.

– В смысле? – подала я ему чашку и замерла.

– Ты тоже летишь. – беспрекословно изрек он.

– Что? – подув на челку, я прислонилась к столешнице. – Как я могу ехать? А дети? Они тоже отправятся с нами?

– Нет, за ними присмотрят мои родители. – Йесон отпил кофе, не отводя от меня взгляда.

– Но… но как же… Сонхва такая маленькая ещё, как я её оставлю? Нет, Йесон, ну а дом? На твою маму столько всего оставить как-то нехорошо, да и я без них… я всё время буду думать о дочке, как я поеду?

– Девочка моя, тебе не кажется, что нам нужно побыть хотя бы неделю без детей? – с нажимом напомнил он мне об инциденте двух минутной давности. Я замолчала. Конечно, в этом он прав, мы уже слишком давно не ощущали достаточной свободы, не ощущали полной интимности, раскрепощенности. Но сколько лет я уже не разлучаюсь с детьми? С тех пор, как приходилось оставлять Джесоба у родственников, семь лет назад, я как-то предпочитала всегда держать всех их при себе. – В общем, это решено. Так что нечего и думать. В Сингапуре будет официальное открытие филиала, банкет, ужины с партнерами и компаньонами. Я должен быть с супругой. Ты должна быть там.

– Ох, час от часу не легче! Я ещё должна буду таскаться по мероприятиям? Да я каблуки года два не надевала! – взмахнула руками я, посмотрев то на мужа, то на сына.

– А я купил тебе изумительное красное платье. – Йесон указал пальцем наверх. Судя по всему, оно ждало меня в спальне. Он обратился к Донмину. – У нас ведь самая красивая мама на свете, правда? Она должна выйти в свет, чтобы папе завидовал весь Сингапур.

– Да! – мощно кивнул Донмин, довольно посмотрев на меня.