Развязка петербургских тайн
Шрифт:
— Я хочу сказать тебе кое-что, Сережа... Мне очень неприятно, что со мной случился тот злополучный обморок. В сущности, все произошло ни с того, ни с сего. Эта женщина сказала, что знает мою историю, что ей эту историю рассказал муж. И меня сковал привычный страх, я тебе говорила... А потом закружилась голова. Но я хорошо помню, что говорила мне она до того, как я потеряла сознание. Она говорила о том, что, творя справедливую месть, совершила страшные злодеяния. И эти злодеяния опустошили ее душу, превратили в старуху...
— На старуху она мало похожа.
— Я уверяю тебя, Сережа, она говорила искренне... И, убей меня Бог, у нее нет зла ко мне или к тебе... Как ты думаешь, зачем все же эти люди здесь?.. Если у тебя есть какие-то предположения, скажи. Больше со мной никогда не случится то, что случилось в тот вечер.
Сергей Антонович и сам собирался поговорить с женой; теперь, когда она попросила его, решился рассказать ей все.
— Видишь ли, Юленька, в тот вечер у меня с Загурским случился откровенный разговор. Он признался мне, что приехал сюда из-за нас. Точнее, из-за тебя.
Сергей Антонович испытующе посмотрел на Юлию Николаевну, пытаясь понять, сможет ли она спокойно принять те сведения, которые он собирался сообщить. Юлия Николаевна перехватила взгляд мужа:
— Не волнуйся, Сережа! Сегодня я спокойна.
— Так вот, — продолжил Ковров. — Загурский представился другом доктора Катцеля и сказал, что у него есть дневник доктора, откуда он и почерпнул сведения о тебе...
Юлия Николаевна скривилась, как от боли:
— Мне бы не хотелось, чтобы дневник стал достоянием общественности, — сказала она.
— Об этом не может быть и речи... Но теперь,
— Он сказал, что хочет отомстить за друга, и призывает нас в союзники.
Юлия Николаевна встала, заходила по комнате. Ковров настороженно смотрел на нее, готовый в любую минуту броситься на помощь.
— Ты веришь ему? — спросила Юлия Николаевна.
— С какой стати ему верить... Объявляется неизвестно откуда человек... И доктору Катцелю-то он — друг, и Шпильце хочет в каторгу упечь, и жена у него — баронесса фон Деринг... Так и хочется ему сказать: ты, господин, слишком много знаешь, будь осторожен.
— Пожалуй, нам действительно следует уехать... — неуверенно сказала Юлия Николаевна.
— Ты умница, Юленька, — обрадовался Ковров, подошел к жене, обнял ее. — Мы заберемся куда-нибудь, где нас никто не найдет...
— Такого места нет...
— Уедем в Америку.
— Почему, Сережа, мы должны прятаться? Почему мы должны бегать, как преступники, бояться встреч с соотечественниками, лишать детей, наших детей, родины, а настоящая преступница будет подсылать к нам наемников, охотиться на нас, как на дичь?.. Почему, Сережа?
Сергей Антонович удивленно посмотрел на жену: .
— Но ведь ты сама говорила...
— Я много думала в последнее время, Сережа... — перебила она Коврова. — Никогда и нигде у меня не будет душевного покоя, пока мы предоставили этим людям право охотиться на нас... Это они должны бегать от нас... И в конце концов оказаться там, где им и место — за решеткой.
— Ну, слава Богу! — с огромным облегчением воскликнул Ковров. — Ты выздоровела, Юленька! Юленька, приготовься выслушать самое главное... В любую минуту ты можешь остановить меня... И я доскажу тебе все как-нибудь в другой раз, договорились?
Юлия Николаевна кивнула.
— Загурский сказал, что приехал сюда по поручению генеральши фон Шпильце.
— Как?!— воскликнула Юлия Николаевна.
— Мне продолжать? — на всякий случай спросил Ковров.
— Конечно, Сережа... Но ведь Шпильце не знает, что я осталась жива, для нее я умерла...
— Нет, Юленька... Она знает, что ты жива... Видимо, тебя здесь увидел кто-то из русских... и узнал...
— Вот видишь! Я же говорила тебе...
— Не будем об этом... Для Шпильце ты представляешь большую опасность...
— Я?.. Опасность для Шпильце?
— Делу снова дан ход... Им занялся другой, более искушенный следователь. Я имел честь с ним познакомиться... Этакий английский бульдог, по-моему, честный человек. Вцепится — не оторвешь. Более всего Шпильце боится, как бы ему не стало известно, что ты жива.
— И зачем она прислала Загурского? Чтобы убить меня?
— Нет... Она поручила ему втереться к нам в доверие, начать пользовать тебя... А лечение вести таким образом, чтобы полностью расстроить твои нервы и превратить тебя... Ну, словом, чтобы твои показания не имели никакой силы...
— Понятно, — раздумчиво произнесла Юлия Николаевна. — Неясно только, зачем он рассказал обо всем тебе...
— Я задал ему этот вопрос...
— И что он ответил?
— Вот давеча та женщина говорила, что месть иссушает, что месть — не христианское дело. Так она же мстила невинным... А тут живет паучиха, затаскивает в паутину новые и новые жертвы, а тех, кто по случайности вырвался, считает своим правом преследовать и убивать. Надо остановить ее.
— Браво, Юленька!
В дверь тихо постучали.
— Что тебе, Глаша? — спросила Юлия Николаевна.
Вошла Глаша.
— Гюнтер из города письмо привез... Я думаю, чего до утра ждать. Может, важное что...
— Где письмо? — бросился к Глаше Ковров. Она достала из необъятного кармана фартука
конверт. Ковров, быстро пробежав адрес, сказал:
— От Николая...
Нетерпеливо разорвав конверт, он углубился в письмо, а Глаша подошла к Юлии Николаевне и негромко сказала: