Разыскания в области русской литературы ХХ века. От fin de si?cle до Вознесенского. Том 1: Время символизма
Шрифт:
Простите, вместо вас, – я начинаю жаловаться за вас. Но уж очень я огорчилась.
Здесь стоит прелестная осенняя погода. Мы думаем выехать через неделю, быть в Петербурге числа 5-го; но, может быть, еще запоздаем, очень ненадолго. Лиза Овербек перевела мою драму на англ<ийский> язык и уехала в Англию с надеждой поставить ее в Лондоне, с музыкой; ибо Mrs Splatt – член какого-то возникающего, очень нового, театрального общества. Или пайщица – ей-Богу, не знаю. Я лично уверена, что ничего не выйдет 281 .– Черкните мне строчку сюда (если скоро). А то – в Петербург. Когда будете в Петербурге, точно? Непременно увидимся.
281
Несколько дней спустя, 31/19 августа Комаровой писала Овербек: «Zina et moi nous avons pass'e l’'et'e ici `a Homburg. Je comptais revenir en Russie avec elle, mais `a cause d’affaires `a arranger avant de mon d'epart, je ne peux retourner `a St.P'etersbourg avant de la fin de Septembre, ou m^eme Octobre <…> Zina vos a, sans doute, parl'e du drame qu’elle a 'ecrit r'ecemment. Il y a une possibilit'e qu’il soit produit `a Londres en Octobre, et c’est surtout pour arranger la r'epr'esentation qu’il me faut rester ici plus longtemps. Ce drame est tellement fort, tellement nouveau et hardi, qu’il est peu probable que le public anglais le comprendra. N'eanmoins, une r'epr'esentation serait utile, si seulement pour 'epreuve de la mise-en-sc`ene, etc. Je suis en train d’'ecrire la musique. – une travail tr`es int'eressant, puisque le sujet se pr'ete tant `a un traitement tant nouveau dans la musique. Zina a l’'espoir que ce drame sera produit `a Paris l’ann'ee prochaine. Mais, certes, en traduction on perd tant de nuances, tant de finesses. C’'etait un travail presqu’impossible que de le traduire en anglais surtout pour moi, qui n’est point “l’'ecrivasse”!» (РГАЛИ,
Обнимаю вас крепко. Сердечно приветствую Дмитрия Васильевича (как его здоровье?) и Николая Николаевича, хотя на него я сердита: ведь это он увозит вас в Псков!!
Наконец-то дождалась от вас знака жизни, милая Варвара Дмитриевна. Очень рада. Постараюсь быть у вас сегодня вечером, только пораньше, часу в девятом, ибо мы еще не привыкли к петербургским порядкам, рано ложимся.
Итак – до вечера.
Всегда всей душой
Милая Варвара Дмитриевна, я так рада вашим строкам. Вы совсем для меня исчезли в пространстве. Не пишу вам больше, ибо не знаю вашего адреса и не уверена, что письмо дойдет. Но на всякий случай спрашиваю, как ваше здоровье? Я слышала, что вы больны. Неужели вы никогда не бываете в Петербурге? Где ваши последние вещи?
Я с осени все прихварываю, дел – куча; у нас теперь начинается толстый ежемесячник «Новый Путь», завтра выходит первая книжка 282 . Хлопот много, – денег мало, энергии – так себе, скорее довольно – а это главное.
Жду вашего отклика, а пока, если позволите, обнимаю вас.
282
О журнале «Новый путь» см. подробнее: Литературный процесс и русская журналистика конца XIX – начала XX века. 1890–1904. Буржуазно-либеральные и модернистские издания. М., 1982 (глава написана Е.В. Ивановой). Подробная библиография: Богомолов Н.А. Печать русского символизма. М., 2020. С. 94–95.
Милая Варвара Дмитриевна.
Спасибо, что помните меня, спасибо и за первое письмо, оно меня так тронуло, я хотела отвечать, но вы поймете, что невозможно было. Моя мама умерла внезапно 283 . Теперь две мои младшие сестры мои живут у нас. Мы никто всю зиму не можем оправиться от этого удара. Д.С. все недомогает, а я так просто больна и только и делаю, что лечусь. Всю зиму возилась с сердцем, которое совсем отказывалось служить, а теперь открылись «старые раны», – что-то в легких, не выхожу, мажусь иодом и делаю мышьяковые вспрыскивания. Все это, конечно, на почве ослабленного организма. Жажду поскорее уехать на Кавказ, хоть месяца на два. Журнальной работы масса, она развлекает, – но уж очень я утомилась, все мы слишком устали.
283
О смерти матери Гиппиус вспоминала в книге о Мережковском (С. 124–126).
Присланные вами стихотворения очень недурно переведены, но стихов переводных мы совсем стараемся не печатать, напечатали раз перевод Бальмонта из какого-то нового поэта 284 , и то, по-моему, напрасно, – Отчего вы нам не пришлете ничего из ваших работ? Пишете ли вы теперь что-нибудь? Что Николай Николаевич, – ведь он не уехал на войну? 285 Ох уж эта война! Страшно, говорить о ней не хочется!
Что все ваши? Мальчики, я думаю, большие! Бываете ли в Петербурге? Если черкнете мне еще строчку – буду рада!
284
Вероятно, имеется в виду подборка К. Бальмонта «Из иностранных поэтов», куда вошли стихи Поля Фора, Уильяма Блэка (Блейка), Тора Ланге и Аугусто Феррана (Новый путь. 1903. Август. С. 122–126). В то время были живы Фор и Ланге.
285
Речь идет о Русско-японской войне.
Обнимаю вас от души.
P.S. Пишу без адреса, думаю – дойдет!
Милая Варвара Дмитриевна, я тоже страшно, страшно жалею, что не видела вас сегодня, мне столько нужно было вам сказать! И зачем вы пишете такие слова, что боялись приехать не вовремя, вы для меня всегда самая желанная гостья. Хотела дать Ник. Мих. первую книжку, приготовленную для вас, но так досадую, что не видала вас, что решила уж отдать вам лично. Когда же увидимся? Крепко обнимаю вас.
Ваша душой
Дорогая Варвара Дмитриевна, в тот вечер, как писала вам, – я сама заболела инфлуэнцой с очень высокой температурой, но, слава Богу, без осложнений. Теперь мне уже гораздо лучше, но когда выйду – не знаю. Если доктор позволит – приеду к вам в пятницу, если же не приеду – значит, я под запрещением. О, вот бы я не боялась заразиться инфлуэнцей! Да она и не заразительна нисколько, это в воздухе, теперь все больны. Напишите мне поскорее, как ваше здоровье. Вот от кашля после инфлуэнцы надо беречься. Вашего папу я всегда любила и потому каждый раз я огорчена, когда слышу, что он нездоров. А вы мне и не написали, лучше ли ему! Привет Николаю Николаевичу.
Обнимаю вас.
ПИСЬМА ЗИНАИДЫ ГИППИУС К В.Ф. НУВЕЛЮ
О Вальтере Федоровиче Нувеле (1871–1949), которого друзья неизменно называли Валечкой, нам, к сожалению, известно гораздо меньше, чем хотелось бы. Его имя постоянно мелькает на страницах различных мемуаров и документов, относящихся к истории русской культуры конца XIX и начала XX века, однако составить себе представление о нем как о личности не так-то просто. И прежде всего потому, что он сам не был творческим человеком, хотя сочинял музыку, кое-что писал (до сих пор полностью не опубликована и даже толком не введена в научный оборот рукопись его мемуаров о С.П.Дягилеве 286 ), был другом музыкантов и художников, писателей и философов. Но ни один аспект его личности не выявился сколько-нибудь полно и не остался в истории русской культуры.
286
Изложение истории этих воспоминаний и публикацию фрагментов см.: Виноградова Е.В. Семья Философовых на страницах воспоминаний о С.П. Дягилеве В.Ф. Нувеля // Философовские чтения: Сборник материалов первых Философовских чтений. Псков, 2005. С. 137–152. Первая часть мемуаров ныне опубликована: Встречи с прошлым. М., 2017. Вып. 12.
Доступные материалы рисуют нам самого разного Нувеля. Вот еще в 1897 году он в письме к К.А.Сомову рассуждает об искусстве балета и как о художественном явлении и одновременно о современной его окраске 287 , – и этот интерес продлится по крайней мере до 1930-х, когда после смерти Дягилева он будет принимать живейшее участие в устройстве судьбы актеров его труппы, а потом начнет работать с труппой балета Монте-Карло. Вот он участвует в организации кружка «Вечера современной музыки» – и в те же 1930-е дружит со Стравинским, составляет музыку для балетов… Вот он входит интимным другом в среду художников-мирискусников – и продолжает дружить с Сомовым и Бенуа еще очень долго. Он мелькает среди посетителей петербургских Религиозно-философских собраний и парижских премьер, в редакции «Мира искусства» и на вечерах у Вячеслава Иванова – одним словом, попадает, как сказали бы нынче, в художественную элиту своего времени. Но в то же самое время он ведет сложные любовные интриги, устраивает свидания приятелей, в круге его общения оказываются люди самого низкого положения и чрезвычайно непритязательные по своим нравам 288 .
287
См.: Константин Андреевич Сомов. Письма. Дневники. Воспоминания современников. М., 1979. С. 437–438.
288
Эту сторону жизни Нувеля весьма выразительно рисуют записи в дневнике М.Кузмина 1905–1907 гг. и переписка Нувеля с Кузминым, где разного рода «эскапады» становятся одним из ведущих мотивов.