Разыскивается живым или мертвым
Шрифт:
— Всё же, налейте мне выпить, — вздохнул я. — Похоже, закон и порядок сегодня отменяются.
Бармен усмехнулся, но виски подал, не спросив ни цента. Я опрокинул обжигающую жидкость в горло, и вновь покосился на мексиканцев. Руки так и чесались достать револьвер и тремя выстрелами заработать триста баксов, но меня останавливали две вещи.
Одно дело — стрелять по жестяным банкам или летящей шляпе, и совсем другое — стрелять в живых людей. В людей я раньше не стрелял, и поэтому проливать кровь пока что побаивался. А второе, мне не хотелось делать это в салуне. Мало того, что я убью преступников у всех на виду, крепко связав своё имя с этим убийством, так потом местным девчонкам ещё и оттирать кровь со стен и пола.
Можно было бы, конечно, позвать Ларсена и попробовать этих негодяев арестовать, но я уже понял, что с помощником Ларсеном каши не сваришь. Он только всё испортит. Да и куда этому Ларсену, который, по сути, ещё мальчишка, тягаться против этих головорезов, которые располосуют его на ремни за считанные секунды.
— И часто к вам так заглядывают… Различного рода джентльмены? — тихо спросил я.
— Бывает, — пожал плечами бармен. — За неделю… Раза два-три, наверное.
Я тихонько присвистнул. И чем только тут занимался шериф? Про Ларсена я вообще молчу, этот идиот не поймает даже собственный член, если вдруг выпустит его из руки.
— И как вы тут живёте… — пробормотал я.
Нет, я примерно понимал, почему и как это происходит. Шериф один, максимум, с двумя-тремя помощниками. Бандиты зато заходят целыми отрядами, и даже если вдруг в город зайдёт одиночка, то мстить за него приедет целая армия. Короче, жить на пограничных территориях это вам не смузи в Москва-сити попивать. А ещё я теперь точно понял, почему в городе меня встретили выстрелом из дробовика вместо «здравствуйте».
— Да, в общем-то, неплохо живём, — пожал плечами бармен. — Хотя бывали и лучшие времена.
В салун вошёл ещё какой-то мутный тип в шерстяном костюме, но этот хотя бы снял шляпу, демонстрируя всем обширную плешь, на которую он приглаживал остатки длинных волос. Он поздоровался со всеми, подслеповато щурясь, и, обнаружив мексиканцев в углу, уселся за столик к ним.
— За этого молодчика, наверное, тоже награда назначена? — спросил я у бармена.
— Гм… Нет, кажется, нет, — ответил тот.
Я продолжал то и дело поглядывать в сторону Рамона Хименеса и его дружков, и в конце концов, его нервы не выдержали, так что он резко повернулся ко мне.
— Эй! Помощник! Кончай пялиться! — прокричал он через весь зал.
Его дружки-мексы загоготали, плешивый тип вжал голову в плечи, словно бы это орали на него, а не на меня.
— Я тебя где-то видел, амиго, — процедил я.
— Можешь забыть, пока башка цела, — произнёс Хименес. — Иначе придётся тебе помочь!
Я вместо ответа демонстративно сплюнул в урну-плевательницу.
— Он нарывается! Рамон, он нарывается! — воскликнул другой мекс, с ножами на поясе. Кажется, Чико.
— Джентльмены, мне тут не нужны неприятности! — воскликнул бармен, но его никто не услышал.
— А вот законник на них сам напрашивается, — сказал Хименес, запустив руку под своё пончо. — Бигелоу всё ещё занимается своим старым делом? Надо бы прибавить ему работёнки.
Я положил руку на кольт, чувствуя, как бешено бьётся сердце. Сейчас меня застрелят за то, что я пялился. И всё. Было страшно, по-настоящему страшно, но я старался не подавать виду, как в покере, держал каменное лицо. Когда у меня на глазах застрелили Дэнни, это было страшнее.
— Я тебя вспомнил, — сплюнув ещё раз, произнёс я. — Твоя башка стоит двести баксов. И по полтиннику за твоих подручных.
— Всего двести? В прошлом году, помнится, сулили пятьсот, — расстроенно произнёс Хименес.
— Теряешь хватку, Рамон, — ухмыльнулся один из его дружков.
— Я прошу вас, давайте обойдёмся без скандалов! — воскликнул бармен, ещё надеясь разрулить ситуацию миром.
— Скандалов и не будет, сеньор Марш, — сказал мексиканец. — Просто научу вашего нового помощника шерифа уму-разуму. Что, кстати, стряслось со старым? И где сам шериф?
— Мертвы, — бросил я.
Хименес понимающе покачал головой.
— Бывает. Особенно с такой-то работой, — сказал он. — Случается такое иногда. И с шерифами, и с помощниками. Особенно с чересчур ретивыми. Понимаешь меня, амиго?
Оставаться хладнокровным оказалось неимоверно тяжело. Кольт будто бы сам рвался в руку, хотелось выхватить его и решить проблему тремя нажатиями на спуск. Решить всё простым путём. Раз, и готово.
Вот только я один, а их трое, даже четверо, если считать плешивого, и готов поспорить, что один из его дружков уже тайком взвёл револьвер под столом. Не думаю, что бармен примет участие в этой ссоре, он и так уже бочком, незаметно, пробирался к выходу.
— Случается. И с благородными мучачос тоже. Даже чаще, — сказал я.
Если всё кончится пальбой, мои шансы невелики. Но всё же они есть. Примерно такие же, как вытянуть джокера из колоды. Надо было брать с собой ружьё О’Хары, а не строить из себя невесть что.
— Выйдем? — предложил Хименес. — Сеньор Марш не любит, когда тут приходится отмывать пол.
— Решил пройтись со мной до кутузки? Давай, двести долларов мне сильно пригодятся, — процедил я.
— Давай шагай на выход, гринго! — повысил голос самый молодой мексиканец.
— Мистер Шульц, право, не стоит, не делайте этого, — попросил бармен.
— Не бойтесь, сеньор Марш, я даже не буду его убивать. Только проучу, — усмехнулся Хименес.
Зато я настроен был серьёзно. Вот только выходить из салуна первым… Так себе затея. Я прекрасно знаю, что дуэли — выдумка романтиков-писателей, воспевающих благородство вольных стрелков. На настоящем Диком Западе гораздо чаще убивали выстрелом в спину.
Да уж, похоже без кровопролития не обойтись. И если драки не избежать, то бить надо первым. И бить наверняка, всех троих сразу. Вот только как это сделать? Уж точно не стоя напротив Хименеса посреди главной улицы, словно два петуха посреди курятника.