Разыскивается живым или мертвым
Шрифт:
— А таких случаев почти не бывает… — задумчиво протянул я.
Разве что погоня отправится прямо по горячим следам. Раттингтон прав, в резервациях постоянно шастают всякие подозрительные личности. И индейцам их существование тоже выгодно, они умудряются с ними ещё и торговать. Выменивать шкуры животных на самогон-муншайн и патроны. Целый бизнес, понимаешь.
А где мутные личности, там и скупщики краденого. А где скупщики краденого, там и ниточки к различным бандам. Ладно, была не была.
— Так в какую резервацию вы хотели попасть, док? — спросил я.
—
— Я знаю, где это, — сказал я.
Пара знакомых мотались в Навахо-Нейшн играть в казино. Ближе, чем ехать до Вегаса, да и гораздо дешевле. Сам я там не бывал, но видел фотографии, и на мой взгляд, это было очень печальным местом. Как и другие резервации.
— Я готов заплатить вам сорок долларов, если вы меня проводите туда, — Раттингтон даже шлёпнул по столу своей хилой ладошкой.
Неплохой заработок для простого ковбоя. Но не для меня, когда я привык получать в десятки раз больше, продавая трупы. Видимо, это легко читалось на моём лице, потому что доктор вновь приуныл.
— Увы, могу предложить лишь сорок долларов. Командировочные тают на глазах, сами понимаете, — вздохнул он. — Здесь, на западе, всё просто в разы дороже!
— А как вы хотели, док? — развёл руками я. — Никто не согласится вести вас на индейские земли за такую сумму. Рискованное дельце.
— Быть причастным к науке — само по себе награда! — пафосно изрёк он.
— Наука это здорово, конечно, но желудку этого не объяснишь, — сказал я и попросил повторить сарсапариллу.
Шипучка, по вкусу напоминающая какой-то травяной бальзам типа «Бугульмы», мне неожиданно понравилась.
— Значит, такова судьба, — мрачно произнёс Раттингтон. — И прорыва в самой актуальной и точной из наук, френологии, не произойдёт. Лишь потому, что я не смогу добраться до резервации навахо.
— Мне казалось, математика — самая точная, — осторожно произнёс я.
— Прошлый век, — уверенно заявил доктор. — Нет, она, несомненно, приносит какую-то пользу, но будущее определённо за френологией.
Похоже, док уселся на любимого конька. Надо срочно менять тему.
— А вы не думали нанять в проводники индейца? — спросил я.
Учёный снова скривил лицо.
— Вы, кажется, шутите, да? — брезгливо выдавил он. — Это же индейцы…
— Ладно, понял. Накиньте хотя бы до полтинника, и я согласен, — сказал я.
Не то чтоб мне было это принципиально, но я своё время ценил, тем более сейчас, когда мне желательно поспешить за негодяями. Я и соглашался только потому, что бандиты на самом деле могли уйти туда, к резервации, подальше от местных законников.
Он пригладил жидкие волосы ладонью, тяжело вздохнул.
— Исключительно потому что видел вас в деле, мистер Шульц, — скрепя сердце, произнёс он. — Сорок пять. Плюс кормёжка и фураж для лошадей.
— Согласен, — сказал я, и мы ударили по рукам.
Ладонь у него оказалась влажной и липкой. Пришлось украдкой вытирать её о штанину.
— Когда выступаем? Мне нужно ещё уладить кое-какие дела, — сказал я.
— Чем раньше — тем лучше, — пожал плечами доктор. — Может быть, завтра на рассвете?
— Отлично, — сказал я. — Значит, завтра утром встречаемся на северной дороге.
Путь предстоял неблизкий, едва ли не больший, чем я проделал от Эль-Пасо, но пара всадников всегда будут ехать быстрее, чем идёт дилижанс, так что я рассчитывал отделаться от Раттингтона как можно скорее.
Главное, не ошибиться и не прийти в гости к воинственным апачам, а не к миролюбивым навахо. Хотя в этом времени любые племена могли запросто взять и откопать топор войны, особенно после того, как правительство США в очередной раз сгоняло их с обжитых мест куда-нибудь в бэдленды и пустыни. Форменный геноцид, по сути, но судьба индейцев мало кого волновала, если на кону стоит прокладка новой железной дороги, нефтедобыча или ещё какой-нибудь стратегически важный прожект.
Я расплатился с улыбчивым барменом за сарсапариллу и завтрак, покинул салун с чувством абсолютной уверенности в будущем успехе. Определённо. Идея посетить резервацию мне раньше в голову не приходила, а ведь это идеальное укрытие для различного рода разбойников и негодяев. Надо ещё проверить, вдруг в моём чёрном списке затесался какой-нибудь Чонгук Сладкий Голос или Чингачгук Большой Шланг. Совместим приятное с полезным, может, удастся пристрелить или поймать кого-нибудь.
И раз уж я вспомнил про скальпы, надо найти, кому их можно сбагрить. Если бы я вспомнил про них раньше, когда ещё путешествовал с дилижансом, то мог бы узнать у Барнса, всё-таки, это он меня на это дело подбил. Но увы, я не спросил и не вспомнил.
Кажется, за скальпы платили правительства и Мексики, и Соединённых Штатов, но я не был уверен. Возвращаться к шерифу не хотелось, он и так считал меня варваром, того гляди, самого объявит в розыск, так что я неторопливо поехал к площади Санта-Фе, где по мексиканскому обыкновению, были сосредоточены все органы власти. Удобно зато, можно всего одной авиабомбой обезглавить всё местное управление.
По пути я разглядывал прохожих, среди которых попадались весьма колоритные персонажи. Дамы в гигантских шляпках, усатые джентльмены в котелках, взопревшие на жаре рабочие в кепках и банданах. Горожане постоянно находились в движении, как муравьи, всё же, это конечная точка «тропы Санта-Фе», соединяющей Миссури и Нью-Мексико. Вдоль которой, кстати, тоже наверняка любят пошалить не только индейцы, но и обыкновенные грабители. Возьмём на заметку.
Тропа эта шла через Канзас и Оклахому, или же можно было взять севернее и пройти через Колорадо. Во всяком случае, грузовые фургоны тут можно было встретить какие угодно, отовсюду.
— Эй, мистер! Где здесь можно продать скальпы? — спросил я у какого-то усатого господина с кожаным саквояжем в руках.
Мне он показался тем, кто может знать ответ, но тот вместо ответа лишь покосился на меня и ускорил шаг. Нет, не повезло.
Вместо него ответила какая-то старушка в строгом траурном платье и крохотной чёрной шляпке, которая оказалась невольным очевидцем этой сцены.