Разыскивается живым или мертвым

Борчанинов Геннадий

Повисла гнетущая тишина. Мы теперь ждали, кто потеряет терпение первым. И это оказался не я.

Тихо скрипнула дверь хижины, я в это время ждал за углом с револьвером наготове. Холмс рассчитывал застать меня врасплох, а может, надеялся на свою скорость. Он и правда оказался ловок в обращении с револьвером. Но я ловчее.

Шорох шагов послышался совсем не там, где я ожидал. Ублюдок решил обойти хижину кругом и зайти ко мне сзади, но мягкая лесная подстилка иногда предаёт хрустом и шелестом, а Джон Холмс отнюдь не индеец в мягких

мокасинах, чтобы красться бесшумно. Я развернулся, подошёл к другому углу, дождался, пока Холмс подкрадётся поближе.

Он выскочил с револьвером наперевес, но я был к этому готов, тут же хватая его за руку и уводя ствол в сторону, так что выстрел прошёл куда-то в голубое небо, а потом оглушил Холмса тяжёлой рукоятью своего кольта.

Бандит пошатнулся, я вывернул из его руки смит-вессон третьей модели и направил на него два ствола. Сопротивляться Холмс перестал, понимая, что проиграл, и поднял руки вверх.

— Хочешь, шутку расскажу? — спросил я, продолжая держать его на мушке.

Холмс непонимающе уставился на меня.

— Чебурашка спрашивает у прохожего. Мужик, хочешь, чтобы член у тебя был до земли? Хочу, говорит. Гена, откуси ему ноги, — сказал я. — Что, не смешно? Ах да, ты же не понял.

И я прострелил Джону Холмсу оба колена.

Глава 17

Бандит рухнул как подкошенный, а я быстро обыскал его, вытащил нож из сапога, связал ему руки за спиной его же поясом. Холмс лежал и материл меня сквозь зубы самым банальным образом. Мол, ты не знаешь, с кем связался, тебе конец, матушку на свидание водил и всё такое прочее. С огоньком, но без фантазии.

— Никуда не уходи, — хохотнул я и прошёл в хижину с револьверами наперевес.

Мало ли кто может там меня поджидать.

Но хижина оказалась пуста. Над простейшим очагом кипела какая-то похлёбка, на стене висело старое ружьё, вокруг грубого стола стояли колченогие самодельные табуреты. Спальное место было всего одно и представляло собой деревянные нары, на которые беспорядочно были набросаны оленьи шкуры. Вповалку спали, скорее всего. Надеюсь, свальным грехом они тут не баловались.

Я быстренько обыскал шкафы и полки, но ничего особенного не обнаружил. Нашёл только двадцать долларов мелочью в банке из-под консервированного супа. Обманывали мальчугана, значит. Нехорошо.

Мелочь я забрал вместе с банкой, ружьё трогать не стал, похлёбку тоже. И ради такой жизни люди выбирают путь бандита? Лучше уж я останусь на стороне закона.

Джон Холмс за это время отполз метров на восемь. Но даже если бы ему удалось скрыться, я всё равно его нашёл бы. Он, как улитка, оставлял за собой след. Надо бы его перевязать, не то он истечёт кровью до того, как я доставлю его в суд.

— Чтоб ты сдо-о-ох, ублюдок! — завидев моё появление, начал голосить Холмс. — Мать твою драл! Мерзавец, дерьмо!

— Ага, — хмыкнул я, закуривая сигарету и бросая в него потухшую спичку.

Внезапно

меня посетило осознание того, что я совершил очень крупную ошибку.

Передо мной лежал человек с простреленными ногами, которого я должен отсюда забрать. Его лошадей я отпустил, а мои лошади остались достаточно далеко. Привязанные к изгороди. А тащить его на себе совсем не улыбалось, чай, не раненого командира из окружения выношу.

— Ты негодяй! Тебя повесят за такое! Так нельзя! — причитал Холмс.

— Моё слово против твоего, дружок. Слово законника против слова негодяя, застрелившего двоих солдат армии Соединённых Штатов, — сказал я. — К тому же, это была самооборона. Самооборона не запрещена.

— Мерзавец! Негодяй! — только и нашёлся он.

— Насколько же проще, когда можно доставить труп, — вздохнул я.

Идти Джон Холмс, разумеется, не мог. Пришлось вернуться в хижину, взять одну из шкур с их постели, и быстренько соорудить волокушу. Дохлых компаньонов Холмса я даже не стал трогать, разве что посмотрел, чем был вооружён Ларри, которому я отстрелил жопу. У него оказалась интересная игрушка, пистолет «Волканик», чем-то напоминающий винчестер. Дорогая и довольно редкая штучка, невесть как оказавшаяся в руках мелкого бандита. «Волканик» я забрал себе. В коллекцию. Пусть будет.

— Заползай, — приказал я, указывая револьвером на волокушу.

— Катись к дьяволу! — прорычал Холмс, даже и не думая выполнять приказ.

— Тебе ещё и локти прострелить? — спросил я.

Угроза подействовала. Джон Холмс покорно забрался на шкуру, обжигая меня ненавидящим взглядом.

— Ты будешь долго умирать. Мучительно. Я тебе обещаю, — тихо произнёс он. — Ты не знаешь, кто мои друзья. Они будут мстить!

Такие же оборванцы, как и ты. Плавали, знаем.

Я впрягся в волокушу и потащил её через лес обратно к Пекосу.

— Как тебя зовут, законник? — сквозь зубы процедил Холмс.

Этот вопрос я проигнорировал. Покойникам ни к чему знать моё имя.

— Ты, вонючий осёл! Назови своё имя! — зашипел он.

— Если ты не заткнёшься, мне придётся тебя вырубить, — сказал я. — Так будет даже проще.

— Пошёл к чёрту! — выпалил он.

Обратный путь через лес занял не так много времени, как я себе представлял, когда отпала необходимость скрываться и подкрадываться, даже с волокушей скорость изрядно увеличилась.

Холмс не заткнулся.

— Эй, законник! Я готов тебя простить, только отпусти меня, — сказал он. — Мы стреляли друг в друга, наговорили гадостей сгоряча. Отпусти, слышишь?

Я сделал вид, что не слышу.

— Чёрт с тобой, я тебе заплачу! Больше, чем тебе дадут за мою голову! У меня есть тайник! Там золото! Настоящее! Самородки! — бормотал он. — Только отпусти и дай мне лошадь!

Ага, конечно. А жареных гвоздей тебе не дать? Я продолжал его игнорировать. Мы уже вышли к опушке, впереди, за деревьями, показалась окраина Пекоса.