Ребенок моего мужа (сборник)
Шрифт:
– Приходите, когда осознаете, что это ваше.
– Что? – не поняла девушка.
– Из вас выйдет прекрасный учитель. Вы понимаете и чувствуете детей, а они видят в вас наставника, это очень важно. Пока вы этого не осознаете, но я уверен: время придет, и вы вернетесь в школу, – пояснил директор.
Катерина смутилась и даже никому не стала рассказывать. Слова директора показались ей неуместно торжественными и чуть ли не напыщенными. Наставник. Какой из нее, девчонки, наставник? Глупо как-то.
Минуточку. Она пропустила какую-то мысль… Что-то. Катерина невидящим взглядом уставилась на клавиатуру. «Точно, вот оно. Идеальным учителем может стать женщина, любящая детей, получившая хорошее образование – а уж что может быть лучше МГУ? – не имеющая материальных проблем. Точно – ведь это я! Прав был директор, надо же. Похоже, время пришло. Жаль, нет смысла возвращаться в ту школу, где проходила практика. Лучше поискать что-нибудь поближе к дому, чтобы меньше времени уходило на дорогу». Она засмеялась вслух и тут же зажала рот ладошкой. «Вот муж удивится, если найдет тут меня ночью вдвоем со Стенли. Еще решит, что я порнуху смотрю…» Катерина вновь захихикала. Пожалуй, сегодня она нашла то, что хотела, – мысль о своей будущей работе. Теперь… Как говаривал один из знакомых – «с каждой новой идеей надо переспать». Утро вечера мудренее.
Обсудив проблему Настиного образования с соседкой, мамой толстощекого
– Я теперь художница! И еще прыгальщица!
– Танцовщица, – поправила мать.
– А вот и нет! Мы только прыгали и бегали. Значит, прыгальщицы и бегальщицы.
А через несколько дней Катерина, которая теперь уже совершенно точно знала, что хочет стать учительницей, набрела на школу неподалеку от собственного дома. И все сложилось так, как будто только ее и ждали. Через несколько месяцев одна из учительниц английского языка собиралась уходить в декрет, а пока директор посоветовал Катерине походить на курсы. Она с радостью согласилась – педагогического опыта у нее не было, если не считать уроков в школе во время практики в университете. Курсы по современной методике преподавания языков стоили недешево и находились аж в районе метро «Водный стадион», а потому свободного времени поубавилось, но Катерина была довольна – это начало новой, интересной жизни.
Катерина не преминула написать обо всем родителям, предупредив, что от мужа все пока держит в секрете. Она почему-то не хотела ничего рассказывать, хоть прежде тайн от Александра у нее не водилось. Но теперь – теперь у нее тоже будет своя жизнь – не только дом, муж и ребенок, а работа. Эта мысль наполняла молодую женщину каким-то тихим удовлетворением. Должно быть, не желая даже самой себе признаваться в этом, она все же ревновала Александра к его бизнесу.
Машин было много, и Катерина вела джип очень осторожно. Автомобиль она любила. Даже ее муж был удивлен, когда узнал, что она записалась в автошколу. А уж когда на годовщину свадьбы жена попросила подарить ей джип – изумлению его не было предела. Он осторожно переспросил: может быть, что-нибудь более… женственное, что ли, может быть, «вольво» или… Нет, она не хотела ни «вольво», ни БМВ. Она мечтала именно о таком – большом, темно-зеленом, почти черном и очень мощном лендровере. Муж, пребывая по-прежнему в состоянии недоумения, рассудил, что раз жена хочет – пусть будет джип. К тому же в первый раз за всю их совместную жизнь она сама попросила какую-то вещь. Свекровь – Нина Станиславовна – была возмущена до глубины души: вот уж скромница отчудила – эта не промахнется и если просит – то сразу джип. В следующий раз она захочет дачу на Гавайях. Машина действительно стоила дороговато, но дела шли неплохо, поэтому Александр машину купил. Оформлять покупку поехал вместе с отцом, у него были знакомые в ГАИ, что помогало избежать волокиты: номера, проверка на угон и т. д. Когда процесс оформления уже приближался к концу, Андрей Николаевич поинтересовался:
– А как думаешь вручать?
– Что? Ну как… Не знаю еще. Да и как его можно вручить – это ж не букет… Может, ключи в бархатную коробочку положить? Пусть подумает, что там побрякушка какая-нибудь – кольцо или еще что.
Андрей Николаевич, помолчал, подумав про себя сакраментальное: «Эх, молодежь. Ни вкуса, ни фантазии». Потом осторожно спросил:
– Может, ты позволишь мне кое-что предложить?
Александр кивнул:
– Давай. Мне до тебя далеко по части умения приводить дам в восторг.
– Ну-ну, мой мальчик, если захочешь, этому не так уж сложно научиться.
– Благодарю покорно, не моя это стезя.
Когда сын стал взрослым, он узнал о довольно многочисленных и не очень тщательно скрываемых романах отца. Нина Станиславовна была в курсе – доброжелатели находились всегда. Особенно когда дело происходило в зарубежных командировках. В замкнутом мирке сотрудников посольства трудно что-то скрыть, и рано или поздно она все узнавала. Кто-нибудь из подруг просветит или письмо подкинут. Но, раз и навсегда решив, что «кота не переделаешь – погуляет и вернется», жена закрывала на все глаза. Может, одной из причин было ее собственное прохладное отношение к сексу. Гораздо важнее для Ниночки всегда был статус жены дипломата и все те замечательные вещи, которые к нему прилагались: красивая одежда и украшения, возможность не работать, светские мероприятия, поездки за границу, интриги. Кроме того, сплетни всегда оставались сплетнями, и до открытого скандала дело никогда не доходило, а потому у Нины Станиславовны не было необходимости примерять роль обманутой жены. Каким-то совершенно непостижимым образом Андрей Николаевич умудрялся оставаться со всеми своими женщинами в хороших отношениях. Александра восхищало такое редкое умение не только получать, но и доставлять удовольствие, но сам он был из другого теста, и интрижки для взаимного развлечения были не в его вкусе. Тем не менее подарки отец делать умел и любил. Особенно ценно было то, что он всегда точно знал, что именно понравится той или иной женщине. И любимый Катериной браслет с топазами выбирал тоже он. Поэтому сын, выслушав план «презентации зелененького», послушно направился обратно в автомобильный салон. Хотя дополнительные расходы просматривались ничего себе.
Рано утром в день семейного праздника во двор въехал тягач с платформой. На платформе стояла огромная коробка, перевязанная лентой – ветер играл сине-золотыми крылышками пышного банта. Катерина стояла у окна, приоткрыв рот от изумления. Пять минут назад ее разбудил телефонный звонок, и она услышала в трубке голос мужа: «Катерина, через три минуты чтоб была во дворе» – и сразу короткие гудки. Молодая женщина всполошилась – что могло случиться? Она уже натянула джинсы, когда снизу послышались гудки и визгливый голос дворничихи Марины:
– И куда? Куда ты пресся-то?
Катерина выглянула в окно – и замерла от удивления. А потом увидела, как из кабины тягача вылезает муж и нетерпеливо озирается. Она схватила джемпер, Настину рацию – и побежала во двор.
– Сашка, что это?
– Подарок. Иди открывай.
– Как же я его развяжу?
Катерина стояла около коробки, закинув голову – бант колыхался где-то наверху, вне пределов ее досягаемости.
Тогда Александр присел, обхватил ее колени и приподнял жену. Голова ее оказалась над коробкой, она протянула руку и изо всех сил дернула ленту. Бант развязался в одно мгновение, коробка распахнулась, и к небу взвилось множество маленьких разноцветных шариков – по двору пронесся крик восхищения. Шарики улетали в синее московское утреннее небо, и все – и Катерина, и соседи, и даже дворничиха Марина – смотрели им вслед. А когда шарики уже превратились в маленькие разноцветные НЛО, оказалось, что шофер и Андрей Николаевич уже раскрыли картон, и вот он – большой, темно-зеленый, с блестящим «кенгурятником» – самый настоящий джип. Молодая женщина, захлопав в ладоши, бросилась на шею мужу:
– Милый, спасибо! Как здорово!
Ей очень понравился и бант, и шарики, и сам подарок. Да что там понравился – это просто был
Вечером состоялось торжественное «обмывание» покупки. Собралось человек пятнадцать, и под общие приветственные крики Катерина облила бампер и капот шампанским, торжественно сказав: «Сим нарекаю тебя – Буффало Билл». У нее была детская привычка наделять вещи неким подобием души – давать им имена и относиться как к чему-то обладающему собственной личностью. Лендровер она называла ласково – старина Билл. Александра очень смешила привычка жены. Он всегда подтрунивал над ней и никогда бы никому не сознался, что несколько раз ловил себя на том, что называет свой ноутбук придуманным женой именем:
– Ну, Стенли, что же ты опять завис? Давай, старик, нам надо работать.
Надо отдать им должное – все вещи, имеющие собственные имена, работали на совесть.Глава 3
Когда Катерина наконец добралась домой, в квартире было тихо. Она скинула туфли, поежилась от холода плитки под ногами (надо было делать теплый пол, ведь предлагали строители, но ей вдруг стало страшно и неприятно от мысли о проводах, которые будут под ногами, – и она отказалась). В спальне молодая женщина торопливо повесила в шкаф новое платье и подошла к окну. Внизу лежали Патриаршие пруды – лебеди, липы, скамеечки, памятник дедушке Крылову. Там, у пруда, она разглядела одуванчиково-желтую курточку дочки среди других таких же ярких лоскутков. Рядом синим васильком цвел плащ Тани – Настенькиной няни. Прихватив киндер-сюрприз, Катерина спустилась во двор.
– Мама! – Девочка кинулась к ней через весь сквер. Помня правила игры, Катерина покорно ждала на месте, хотя сердце забилось быстрее от волнения – а вдруг она упадет? Слава богу, она не споткнулась и, благополучно добежав, уткнулась матери в колени.
– Привет, Ананасик. – Катерина целовала завитки темных волос на влажном лобике, зажмуренные глаза и щечки, почему-то пахнущие корицей.
– А мы с Таней плюшку ели, – доложил ребенок. – Во-от такую. – По описанию плюшка скорее смахивала на батон или даже каравай, поскольку была «куглая», но Катерина лишь кивнула. Что съели, то съели. Сначала она отрицательно относилась к таким вот уличным перекусам – аппетит перебьет, руки грязные. Но Таня за грязными ручками следила, а удовольствие от теплой плюшки или разломанной пополам шоколадки, купленной «самостоятельно» – главное – дотянуться до прилавка, чтобы монетки из кулачка попали в блюдечко для мелочи, – удовольствие это можно было понять, лишь вспомнив собственное детство.
Они уютно устроились на скамеечке, и молодая женщина расслабилась, щурясь на заходящее солнце, которое одно за другим зажигало окна в доме напротив фантастическими огнями. Близился вечер, и в воздухе словно висела тонкая дымка и плыл сухой, горьковатый запах осенних листьев. Осень только начиналась, но вода в пруду уже потемнела, и как-то не по-летнему отчетливо слышались звуки в истончившемся воздухе.
Катерина вздрогнула от неожиданности, когда дочка, тихо сопевшая рядом – тонкая обертка шоколадки не поддавалась неловким еще пальчикам, – вдруг сорвалась со скамейки.
– Ананасик, ты куда?
Девочка подбежала к прогулочной коляске, которую катила по аллее пожилая женщина. В коляске сидел толстощекий годовалый малыш. Он заулыбался – на щеках появились ямочки – и потянулся ручками к шоколадке. Настя сразу обрела солидность, как это часто бывает с детьми, когда они общаются с младшими:
– Подожди, сначала разверну, а потом дам. Идем. – Она потянула коляску к скамейке. Девочка честно разделила шоколадное яйцо пополам и теперь пыталась собрать игрушку, приговаривая: – Смотри, Сашурик, как надо, я тебя научу.
Игрушка оказалась неожиданно сложной, и собирать пришлось всем по очереди – и Тане, и Катерине, и Анне Петровне – так звали бабушку малыша. Наконец маленький зеленый дракончик был побежден: он ездил и хлопал крыльями как положено. После чего выяснилось, что времени уже много и всем пора по домам. Настенька, прощаясь, отдала игрушку мальчику, чем очень удивила маму – до этого все до одной игрушки из волшебных шоколадных яичек тщательно собирались в сундучок от новогоднего подарка и разбазариванию и дарению не подлежали.
Дома Настя и Татьяна, которая бессовестно (то есть без всяких угрызений совести) прогуливала свой вечерний юридический, отправились ужинать, а Катерина поспешила в спальню: пора одеваться – сегодня они с Александром идут в театр. Открыв шкаф-купе, молодая женщина застыла в раздумье – что бы такое надеть? Пожалуй, новое платье, тонкие чулки (именно чулки, а не колготки. Ведь к ним полагается кружевной пояс. Хотя можно и те, которые на липучках. Все равно – полоска кожи между чулком и трусиками – одно из самых соблазнительных местечек), туфельки на шпильках – шоколадного цвета, с золотыми пряжками, они чудесно подойдут к обновке. Теперь надо высоко зачесать волосы и закрепить их узлом на затылке. Оглядев себя в зеркале, Катерина задумалась. Кажется, вышло слишком строго – просто классная дама какая-то. Иришка часто упрекает ее в несовременности. Так, где это… Она заметалась по спальне. Вот, последний «Космополитен». Так, тренды (господи, ну почему тренды? Куцее какое-то слово. Написали бы уж «тенденции» или «направления»). Разглядывая глянцевые страницы, которые предлагали «различные варианты макияжа и причесок, особенно актуальных этой осенью», Катерина пришла в замешательство. Прическу как на картинке можно сделать только в парикмахерской, и то не в любой. А макияж… Что-то как-то пестренько все. Да и нет у нее ни помады «выраженно сливового цвета», ни «теней оттенка груш „вильям крисп“». Вот балда, ведь была сегодня в центре и ничего не купила. А с другой стороны… Ей ведь не восемнадцать, и вообще как-то она себя плохо представляла с губами цвета спелой сливы. Нарисовав в уме свой ультрамодный облик, Катерина фыркнула, сказала вслух своему отражению: «Не была ты никогда модно прикинутой штучкой, так нечего и начинать» – и принялась за свой обычный вариант вечернего макияжа. Тени светлых тонов, перламутровая помада. Не слишком ярко, может статься, зато она себя уверенно чувствует и знает, что выглядит одетой и накрашенной со вкусом. Теперь волосы. Сейчас модно быть немножко растрепанной, но это как-то не вяжется с театром, да и вообще… Пожалуй, можно выпустить локоны – они обрамляют лицо, и прическа будет выглядеть менее строго.
Теперь украшения. Она выбрала в шкатулке длинные витые серьги из золота и браслет – крупные дымчатые топазы, каждый из которых как сетью опутан тончайшей золотой проволочкой. Застегивая украшение, Катерина в который раз любовалась изящной работой и игрой света на гранях камней. Иришка всегда откровенно скучала, если, поддавшись на уговоры подруги, забредала вместе с ней в ювелирный магазин. С ее точки зрения, единственным критерием качества любого ювелирного изделия является его цена – чем дороже, тем лучше.