Ребенок от подонка
Шрифт:
— Мы к Дарине?
— К Руслану. Точнее, к его родным.
Я кивнула. И меня затрясло, заколотило. Камиль и правда сдержанный и спокойный, хоть и выглядит неважно. Он что-то задумал? Дедуле он сказал, что с Марком все в порядке, значит Марка для него не существует больше? Не его сын, больной к тому же. И если он от Руслана, к родным которого мы сейчас едем, то…
— Они заберут его! – выдохнула я как раз тогда, когда машина остановилась. — Они у меня Марка отнимут. Если Марик… если Руслан – его отец, то они имеют право, а я не смогу без него, понимаешь?
— Соня…
—
Меня и правда ненависть разрывает. Не знаю, к кому – к себе, к Камилю, или вообще ко всему миру, но чувств так много, что я кричу, выдираю ладони из рук Камиля, царапаю короткими ногтями его кожу, скребу по ремню безопасности, и просто теряю разум.
— Ненавидь, – прошептал, подхватил на руки, и посадил к себе на колени. — Ненавидь, Сонь, я знаю, что тебе сейчас это нужно – кого-то ненавидеть. И пусть это буду я. Но ты ведь знаешь, зачем мы приехали? Вовсе не избавиться от Марка я хочу.
— Ты его не любишь, – сказала, всхлипнула, и зарыдала, уткнувшись в его шею.
Не знаю, что со мной. Кажется, что весь мир против меня ополчился. Как могли детей перепутать? Куда мама смотрела? Как я не поняла? Как вообще возможно, что один маленький мальчик заболел, а второй оказался не нужен никому?
— Люблю. И Марка, и Лёву. И тебя люблю. Поплачь, – Кам прижал меня крепче – так, что стало больно. — Я рядом.
— Не знаю, что со мной. Прости, что накинулась, – не сказала, а проскулила.
Я то благодарна Камилю, что он рядом, и помогает выяснить правду, поддерживает, но люто его ненавижу. Каждую секунду меня из стороны в сторону бросает, и хочется зажмуриться, закрыть уши так плотно, чтобы ни звука не доносилось, и провести так весь день, неделю, год. Или всю жизнь.
Но на истерики нет времени, итак его много упущено. О чем бы я ни думала – о себе, о Камиле, о дедушке, о болезни и подмене, главная моя мысль – мой ребенок. Пусть… дьявол, пусть отнимут, пусть даже я никогда Марка не увижу, главное, чтобы он был здоровеньким и жил.
Решение принято!
— Все, идём. Мы точно по адресу приехали? – хрипло спросила, отстраняясь от Камиля. — Еще раз прости за то, что устроила. Больше не повторится, честно.
— Не извиняйся, – отмахнулся Кам. — Адрес я уточнил. Ты готова?
— Да.
Пока мы поднимались на лифте, я силилась вспомнить лицо Руслана, да так и не смогла. Помню темные волосы, которые на солнечном свете краснотой отливали. Помню бешеные, веселые глаза, но все воспоминания смазаны.
Я о чем только не думала в эти часы, и наверное, узнай психиатр о моих мыслях, на меня бы смирительную рубашку надели. Камиля обвинила во всех грехах – мысленно и вслух, и все это противоречит логике. Он бы не стал врать про отцовство, но в душе я не могу поверить в то, что Марк не наш с Камилем. Он же так похож на Кама! Он же вылитый…
Вылитый Руслан.
Нам открыл
Нет. Марк похож не на Камиля, или меня. Он похож на Руслана, и на этого мужчину, который открыл нам дверь.
— Привет, Макс, я звонил недавно. Не знаю, помнишь меня, или нет, мы с Русом общались. Камиль, – протянул он руку, и мужчина пожал ее. — А это Соня.
— Помню, проходите. Что-то случилось? – нахмурился Максим, разглядывая нас. — Вы что, только узнали, что мой брат погиб? Потому так выглядите?
Максим с недоумением взглянул на меня, на мое заплаканное лицо, а я не знала, что ответить.
— Сынок, у нас гости? – в коридор вышла женщина лет пятидесяти на вид, и приветливо нам улыбнулась.
Сынок. Максим – брат Руслана, а эта женщина – их мать. Семья Марка.
— Нам нужно поговорить. Простите, сразу задам пару вопросов, и позже объясню, в чем дело. У вас в семье есть случаи муковисцидоза? И родимое пятно… Руслан говорил, что у вас почти всем передается…
— Да, – перебил Максим, — у меня тоже есть, у Руса было, у отца тоже. Я про родимое пятно. А муковисцидоз… разувайтесь, и проходите. Но сначала придется объяснить, к чему такие вопросы, а затем получите ответы.
Камиль вопросительно взглянул на меня. Наверное, в этот момент я вдруг научилась читать его мысли, ведь я отчетливо поняла – он дает мне шанс схитрить, солгать. И правду узнать, и о Марке не рассказать. Шанс оставить все как есть.
Может, будь я в себе, я бы этим шансом воспользовалась, как бы нечестно это ни было по отношению к родным Руслана. Но в голове настойчиво бьется мысль, что если я буду лгать, я могу потерять Марка. Меня итак уже наказали, хотя ничего плохого я не сделала, а за ложь я расплачусь самым дорогим.
Нельзя врать.
— Есть маленький ребенок – сын Руслана, – выдавила я из себя. — Я его растила, считая, что он мой, но это не так. Детей перепутали. Марк сейчас в больнице с подозрением на муковисцидоз. Пожалуйста, расскажите нам про семейные болезни, и ради всего святого, скажите, что у вас в семье не было этой болезни!
— Что вы несете? – нахмурился Максим. — Что за бред?
— Вот, – я выставила телефон экраном к Максиму и его матери, предварительно разблокировав его. На заставке фотография Марика.
Максим мельком взглянул на экран, и еще сильнее нахмурился, а вот его мать ахнула:
— Боже правый! Сейчас я все вам расскажу.
ГЛАВА 13
— Стоп, – Максим остановил свою мать. — Сначала расскажите все, а потом уже будем откровенничать!
Камиль раздраженно выдохнул сквозь зубы, а вот я смогла себя пересилить.
Неприятно было рассказывать про это родимое пятно. Про то, что не заметила подмену ребенка. Да вообще про все. Говорила, и казалось, что своими словами своего сына от себя отдаляю. Когда произносишь вслух слова про то, что твой ребенок тебе же не родной – это будто бы отдаляет его, делает историю реальной.