Ребенок от убийцы брата
Шрифт:
Адвокат по-отечески похлопал меня по руке.
— Оксаночка, вы не отчаивайтесь. Попробуйте поговорить с отцом ребенка. Я почему-то уверен, что он совсем не то мировое зло, каким вам представляется.
— Владимир Геннадьевич, он убил моего брата! — резко покачала я головой.
— Кажется, вы сами сказали, что это вышло случайно… к сожалению, в моей многолетней практике происходили подобные случаи. Бывало, что родные родители становились причиной смерти своих детей. А иногда и наоборот.
Владимир Геннадьевич тяжело вздохнул.
— В жизни бывает много… всякого. Но вам, Оксана, надо смотреть вперед, а не оглядываться назад.
— Хорошо… И что вы предлагаете?
— Как я уже сказал, я настоятельно вам рекомендую найти общий язык с отцом вашего Ромы.
— Владимир Геннадьевич, — протяжно вздохнула я. — Вы думаете, что это что-то даст? Допустим, я перешагну через свою боль и память о своём брате. Но даже после этого…
— Это станет хорошим началом.
— Думаете, Валееву нужно всё это — я имею в виду контакт и хорошее отношение от меня? Он просто хочет забрать ребенка.
— Ни один мужчина не станет лишать ребенка матери, — безапелляционно заявил адвокат. — Оксаночка, вам нечего бояться.
— Так я же вам про это и говорю! — возмутилась я. — Валеев и Лейсян вдвоём хотят забрать моего Ромку.
— Я уверен, что вы ошибаетесь, — замотал головой Владимир Геннадьевич. — Ваш Валеев не такой дурак, чтобы отнимать ребенка у женщины, которая этого ребенка вырастила, чтобы отдать его той, которая упекла сего самого в тюрьму.
— Лейсян просто сказала правду.
— Только вот как жена, она могла взять отвод, которой ей, как ближайшей родственнице, положен по Конституции.
Сняв очки, Владимир Геннадьевич проникновенно посмотрел на меня.
— Попробуйте поговорить с отцом вашего ребенка.
— Но я…
— Других шансов на что, чтобы сохранить ребенка, у вас просто нет.
Поднявшись, адвокат протянул мне руку для рукопожатия.
— Вы милая девочка, Оксана, и попали в тяжелую ситуацию. Я рад, что вы пришли ко мне… К сожалению, я не могу вам ничем помочь и поэтому я не возьму с вас деньги за эту консультацию.
Сердечно пожав руку Владимиру Геннадьевичу, я развернулась к двери и уже на выходе услышала.
— Послушайте совета старика, Оксана, не развязывайте войны с Валеевым.
«Уж если кто и развязывает войну, то точно не я», — подумала я, грустно представляя себе будущую войну за Ромку. Я не сдамся. Это мой ребенок.
Только… стоило ли мне надеяться, что отступит Валеев?
Ответ на свой вопрос я получила спустя полтора часа, когда примчалась за сыном на продлёнку. Рядом с учительницей и Ромкой стоял… убийца моего брата. Даже кажется, что учительница помогала этим двоим общаться друг с другом.
— Что здесь происходит? — спросила я, бросившись к сыну. Валеев смерил меня долгим, непонятным взглядом, но предоставил возможность объясниться учительнице.
— Рафаэль Исламович просто отлично придумал начать изучение жестового языка прямо здесь, рядом с Ромой.
Вера Мироновна наклонившись к моему сыну, предложила тому попрощаться с ребятами, а затем обратилась к нам уже вслух, не используя руки.
— Я считаю, что это прекрасная идея. Не только из-за той помощи, которую вы оказали нашей школе, Рафаэль Исламович.
Валеев спокойно пожал плечами.
— Вы сыграли огромную роль в развитии моего сына, — вежливо произнес он в ответ. — Это самое малое, что я могу сделать в ответ.
Вера Мироновна кивнула.
— И всё же, не всякий отец пойдёт на такие жертвы… — она повернулась ко мне. — Не беспокойтесь, Оксана Александровна, мы не стали говорить мальчику, что Рафаэль Исламович — его отец. Мы строго придерживались вашего плана — только медленное знакомство и немного общения.
Понимая, что Валеев явно наврал учительнице с три короба, я было открыла рот, чтобы сказать, что никакого плана не было, но Валеев меня опередил.
— Ты же знаешь, что я хочу сказать сыну о себе сам, «своими руками», — взяв меня под локоть, «ласково» сообщил Рафаэль. — Мне ещё долго придется учиться, чтобы сносно объясняться на Ромкином языке.
— Ой, ну что вы, Рафаэль Исламович, — всплеснула руками Вера Мироновна. — Вы делаете просто необыкновенные успехи. Так быстро схватываете жесты, которые мы используем в жестовом языке. Вы, видимо, занимались каким-то единоборствами, да?
Учительница (кстати, довольно молодая и вроде бы разведенная), обвела фигуру Валеева нарочито медленным взглядом. Правда, того это не проняло. Он даже на её вопрос не ответил. Вежливо поблагодарил учительницу за уроки и проведённое время, он махнул Ромке, который с интересом поглядывал на нас, а затем, не выпуская мой локоть из захвата, мягко приказал:
— Поехали домой, ребёнок устал и явно голодный.
Он повёл меня к дорогой машине — машине, которая стояла на парковке для работников школы!
Открыв передо мной дверь, Валеев вынудил меня сесть на переднее сидение, а Ромку он усадил на заднее, пристигнув ремнём.
— Вот так, — улыбнулся он, усаживаясь за руль. — Едем домой?
Я застыла на месте, окончательно растерявшись от всего происходящего.
— Я говорю, едем домой? — с нажимом повторил Валеев. Повернувшись к Ромке, он подмигнул ему, а затем выжидающе уставился на меня.
— Говорят, что незваные гости хуже татарина, — иронично фыркнул Валеев. — В моём случае, получится настоящий комбо.
Я заставила себя обернуться к Ромке. Сынишка с любопытством рассматривал машину, и, кажется, был в полном восторге.
«Попытайтесь с ним договориться», — вспомнила я совет адвоката.
— Так что? — тем временем спросил Валеев.
— Рома, ты хочешь, чтобы Рафаэль Исламович зашёл к нам в гости? — спросила я у сына, проговорив эту фразу также вслух. Валеев с интересом вскинул бровь — как будто в том, что я произнесла его имя, было нечто особенное; а затем повернулся к Ромке.