Ребенок от убийцы брата
Шрифт:
— Спасибо, конечно, за то, что дали мне выспаться, но не было никакой необходимости перемещать меня в таком виде. Нужно было просто разбудить ещё там, в ресторане.
— Ты чертовски сильно устала, — покачал головой Валеев. — Устала, потому что заботилась о моем сыне.
— Я забочусь о нем с рождения! — воскликнула я с надрывом. Не хотела этого — случайно вырвалось.
Однако Валеева мой всплеск эмоций, кажется, вообще не напугал.
— Я знаю это, — кивнул Валеев. — И чтобы ты там себе не придумала, я ценю это.
— То есть… вы не станете отбирать у меня ребенка?
— А разве он официально твой? — Ромкин отец цинично усмехнулся. — Для того, чтобы отобрать у тебя пацана, надо, чтобы этот пацан ещё был твоим.
— Да что вы говорите? — наплевав на дрожащие руки и капающие на щеки слезы, я взорвалась неприятной правдой: — А вы пробовали оказаться в шкуре девятнадцатилетней девочки: без родных, без работы, вообще без какой- либо поддержки? Пробовали в подобном качестве прийти в опеку и подать заявление на усыновление или опекунство своего малолетнего родственника?
— Тебе отказали, — понимающе протянул Валеев.
— Разумеется, — ощерилась я. — И спасибо, что в лицо не рассмеялись, а объяснили, что если Лейсян и лишат материнских прав, то есть ещё номинальный отец… А если и его лишат прав, то всегда найдется какая-нибудь бездетная, но благополучная семья, мечтающая о здоровом потомстве.
Горько рассмеявшись, я замотала головой.
— Вы не можете обвинять меня в том, что я не оформила бумаги, иначе ваш сын был бы уже давно официально усыновлён кем-то другим… И вы не смогли бы так запросто появиться в его жизни.
Валеев вздрогнул — на самом деле вздрогнул и даже на минуту прикрыл глаза.
— Оксана, никто не собирается отбирать у тебя Рому. Даже дураку ясно, что для мальчишки нет никого ближе тебя.
— Тогда зачем всё это? — я обвела рукой пустую кухню. — Зачем вы появились в нашей жизни?
Валеев усмехнулся и зачем-то отошёл к окну.
— Все это время я был не в курсе того, что этот мальчик— мой сын. Когда Рома родился, меня автоматически записали в качестве его отца, но Лейсян упорно повторяла, что это не мой ребенок… — Взглянув на меня, он усмехнулся. — Знаешь, я удивлён, что ты даже не попыталась это опротестовать… Насколько я знаю, Лейсян ведь и тебя дурила, да?
— Она всё это время говорила, что Ромка — сын моего брата, — машинально ответила я. Валеев склонил голову на бок.
— Но ты ведь уже знаешь, кто настоящий отец Ромы.
Я кивнула.
— Да, я прочитала те бумаги, которые вы мне оставили. Они кажутся настоящими.
— Они и есть настоящие. — Фыркнув, Валеев снова спросил: — И что, никаких сомнений? Никаких разборок с Лейсян?
— Послушайте, — тяжело вздохнув, я посмотрела на чужого — не принадлежащего моей семьей и моему миру — мужчине. — Какая сейчас разница, чей он биологический ребенок: Лейсян, Виталькин или ваш. Какая разница, если этому ребенку уже семь лет, он — живой человек, личность, в конце концов.
— Говорят, что лучше поздно, чем никогда, — странно поглядывая в мою сторону, мягко произнес Валеев. — Лейсян наврала, что это не мой ребенок — только поэтому я отказался от пацана.
— Всё уже как-то устроилось, зачем сейчас это ворошить?
— Я никогда не оставил бы своего ребенка сиротой.
— Ромка не сирота. У него есть я.
— Я к этому и веду, — довольно кивнул Валеев, словно он ожидал от меня этой фразы. — Ты — его настоящая мать. Нам всем здорово повезло, что моя бывшая решила не связывать себя по рукам и ногам заботой о моем ребенке, потому что тогда всё было бы куда сложнее…
— О чем вы говорите? — напряглась я, совершенно не понимая, к чему идёт этот разговор.
— К тому, что свою бывшую я на дух не переношу, — высокомерно хмыкнул Валеев. — К счастью, она мать всего лишь номинально, по бумажкам. А бумажки переделать — расплюнуть.
Я горько усмехнулась.
— Может быть, для вас, но не для меня.
Валеев кинул головой.
— Правильно, девочка. У меня достаточно и денег и влияния, чтобы решить все твои проблемы.
Я вздрогнула.
— Я не отдам вам Ромку!
— И не надо, — расцвет широкой улыбкой Валеев. — Как насчёт того, чтобы наоборот, официально стать его матерью.
— Что? — мне показалось, что я ослышалась. — Вы сказали…
— Матерью, — как маленькой, почти по слогам, повторил Валеев. — Официально.
— А как же Лейсян?
Валеев пожал плечами.
— Она никто моему сыну.
— Я не понимаю. — Я растерянно посмотрела на Валеева. — Что вы имеете в виду?
— Выйдешь за меня замуж?
Рафаэль
Я не ожидал, что Оксана так испугается. Она как сумасшедшая металась по коридору, пока не увидела Ромку.
Девочка моя милая.
После продажных баб, которые даже в постели оставались в боевой раскраске, это невинное растрёпанное чудо вызывало в моей душе непривычные порывы защитить, оберечь — крепко обнять и не отпускать больше никогда.
Кстати, это как раз соответствовало моему плану.
Только вот девчушка ершилась… бойкая. Пожалуй, это тоже неплохо: вместо того, чтобы ныть, эта будет бороться за то, что ей дорого.
«С другой стороны», — с грустной усмешкой подумал я. — «Этой также есть, что терять».
А вот жена моего друга такой возможности ему не дала: прервала беременность, навсегда отрезав этим себя от Соболя.
Это мне повезло — на самом деле повезло, что Лейсян оказалась такой тупой и не сразу поняла, что к чему. А может, бывшая добилась, чего хотела: по крайней мере, около года она жила, ни в чем себе не отказывая. Да и потом ей вроде бы какие-то гроши капали — Ромкины деньги, которые эта стерва исправно тратила на себя.