Ребенок от убийцы брата
Шрифт:
Настоящей сказкой для обыкновенного мужика.
Не знаю, какие именно мысли бродили в голове у моей сиротки, но Ксанка, опять накусав свою губу, почти молча согласилась с моим вторжением в их скромную обитель.
А губка у неё сразу же припухла. Ну что за раздражающая привычка у сиротки такая — губу свою кусать. Мне ведь ещё придется какое-то время держать себя в руках, а она тут возбуждать меня вздумала.
Ромка, который был в курсе моего переезда с самого начала, радостно носился вокруг нас, испытывая цветы на прочность — и я не мог не улыбнуться, глядя на его счастливое лицо.
Сиротку это тоже пробрало: несмотря на бледный вид, она тоже косилась на нашего сына, счастливо при этом щурясь.
Но я почему-то был уверен, что это не конец: моя девочка просто так без боя не сдастся.
Я оказался прав. Как только мы поднялись в квартиру, сразу же началось представление. Кое-где я был виноват сам: оказывается, мы накупили ей так много новых вещей, что скромные шкафы моей женушки не могли теперь вместить даже её собственной одежды, не говоря уже о моих шмотках.
— Ничего страшного, — усмехнулся я, признавая в этом долю своей вины. Наверное, не стоило так усердствовать… Но я просто не хотел, чтобы она приехала в мой дом бесприданницей. То есть мне самому было начхать на её шмотки или их отсутствие, но женщинам это почему-то очень важно, и я хотел как можно сильней сгладить предстоящий для неё переезд.
Подумав, я покосился в сторону коридора, где был небольшой, незанятый ничем угол.
— Завтра съездим в икею и купим сюда временный шкаф.
Оксане не нашлось ничего на это возразить. Кивнув, она отправилась в ванную и принялась там заниматься цветами: зачем-то по новой обрезала стебли роз. Да не просто обрезала — а набрала воду в ванну и сделала это под водой.
Я быстрей с едой, заказанной в ресторане, разобрался — вытащил всё из пакетов и просто распихал по холодильнику, пока она всё ещё занималась с розами.
— Что ты там химичишь? — спросил я, заглядывая ей через плечо.
— Они так дольше стоять будут, — сообщила мне сиротка. — Сейчас ещё аспирин в воду добавлю.
Я удивленно покосился на свою девочку. Аспирин для роз? Неужели в самом деле кто-то пичкает цветы таблетками?
Но Оксана действовала так уверенно, что я умыл руки, хотя всё равно не понял, зачем столько лишних телодвижений, если можно просто пойти в магазин и купить новые цветы.
Что ж, приучим свою женушку и к этому. Меня почему-то самого грела мысль о новых букетах для своей сиротки.
А пока я сам вызвался сделать с Ромкой домашнее задание.
— Ты уверен? — спросила Оксана, заметно напрягшись. — Рафаэль, ты же ещё плохо знаешь жестовый язык.
— Если понадобится твоя помощь — позову, — кивнул я.
Но помощь не понадобилась. Не знаю, что сыграло свою роль: гены, мужская солидарность или просто так совпало, но мы с Ромкой справились сами, без женского вмешательства.
Оксана лишь несколько раз моргнула — и позвала нас ужинать.
Но самый фейерверк случился уже вечером, когда настало время ложиться спать.
Раскладывая диван, Ксанка чуть не плача смотрела на меня.
— Что? — спросил я, чувствуя, что начинаю закипать. Да блин. Мы взрослые люди и всё обговорили на берегу — она сама согласилась на брак со мной и теперь просто не имеет права изображать из себя побитую сиротку.
— Рафаэль, у меня одна подушка и одно одеяло, — тихо произнесла Оксана. — Прости, пожалуйста, я не подумала о том, что ты остановишься у нас.
Естественно. Ты подумала, что я целый месяц буду наворачивать вокруг тебя круги, не смея подойти к двери.
— Нет проблем, — пожал плечами. — Сегодня обойдусь одним пледом. А завтра съездим в икею и купим двуспальный комплект.
Оксана вздрогнула.
Да, дорогая, двуспальный — под которым мы будем ночевать вдвоём, в обнимку, как полагается всем приличным молодожёнам.
В конце концов, это моё право мужа.
Оксана
Впервые я почувствовала себя тесно в собственной квартире.
И вроде бы каких-то сильных изменений не произошло: с тех пор, как Ромке исполнилось три года, я стала всегда переодеваться в ванной и сейчас сделала то же самое. Я никогда не ходила дома без белья — из-за тяжелой груди это было элементарно неудобно; несмотря на то, что жили мы не богато, домашнюю одежду я держала в полном порядке — вышивкой, аккуратными аппликациями можно закрыть любую прореху или досадное пятно. Возможно, я не выглядела богато — но точно аккуратно!
Но всё равно я чувствовала присутствие чужого человека в доме, и это меня здорово напрягало.
Меня отстранили от уроков, меня отстранили от готовки. Даже еду Валеев предусмотрительно заказал в ресторане — мне всего лишь понадобилось разогреть все эти деликатесы.
И вроде бы мне не на что было злиться, но… нет, пожалуй, злость — неправильное слово. Я не злилась, я была просто сбита с толку.
Если бы он только предупредил заранее меня! Я ведь должна была как-то морально подготовиться? Но нет, Валеев, видимо, посчитал, что это необязательно. Рафаэль просто поднялся с нами в нашу квартиру и остался здесь жить. Но он не вписывался в нашу простую жизнь с Ромкой!
А когда дошло до ночёвки, меня охватила паника. Неужели он собирается… когда Ромка заснёт… неужели…?
Когда дольше тянуть стало просто неприлично, я ещё раз проверила мирно сопящего сына, а затем залезла на диван — вжавшись в холодную бетонную стену, в надежде оказаться как можно дальше от Валеева.
— Спокойной ночи, Ксан, — протянул Валеев, устраиваясь рядом со мной. Без подушки, зато с пледом. То есть под пледом.
— Спокойной ночи, — вежливо ответила я. И промолчала, когда тяжелая рука опустилась на мою талию.