Ребус-фактор
Шрифт:
Кстати, о пещерах…
– Слыхал, – спросил я, – на Северном материке университетская экспедиция нашла наскальные рисунки?
– Слыхал, – отозвался Рамон. – И что?
– Смешно, вот что. Даже странно, что не нашли скелет питекантропа.
– Может, еще найдут…
– Вот-вот! А датировка тех наскальных изображений определена в пятнадцать тысяч лет. Каково? – Я засмеялся.
Рамон только пожал плечами – ну и что тут, мол, такого. Я не стал развивать тему, хотя про себя еще подхихикивал. Какие могут быть пятнадцать тысячелетий, если еще триста лет назад на Тверди не было ни одного человека? Не знаю, какой троглодит оставил в пещере росписи, но только не древний. Чудаки люди,
– Ты, значит, не веришь, что нашей цивилизации десятки тысяч лет? – спросил вдруг Рамон.
Я хрюкнул в кулак.
– Откуда десятки тысяч? Вообще-то дата переселения на Твердь первой партии колонистов известна с точностью до часа…
– Если только это была первая партия, – спокойно заметил Рамон.
Я помолчал несколько секунд. Мысль была интересная. Если я правильно запомнил, галактическая экспансия человечества началась за сто семнадцать земных лет до колонизации Тверди.
– Если даже земляне начали бы колонизацию Галактики с Тверди, то все равно…
– А если не земляне? – перебил Рамон. – Вспомни-ка Врата в джунглях, а я налью, пока ты будешь вспоминать.
Мне не пришлось копаться в памяти, да и как можно забыть такое? Пять лет назад я честно поведал Рамону историю о Вратах у Одинокой горы. Не сразу, разумеется, а поняв сначала две вещи: во-первых, Рамон – человек стоящий, а во-вторых, я не Майлз Залесски, а чужие Врата не месторождение скандия, так что дивидендов мне с них не получить. Да еще останусь ли жив? Ведь дураку было понятно: чужаки каким-то образом засекли меня, когда я увидел Врата в первый раз, и, пытаясь убрать нежелательного свидетеля, выследили нас, только застрелили не меня, а Джафара. Глупая случайность. Это мои мозги должны были растечься по дядиной подушке. Чужаки ни в коем случае не стремились привлечь к себе наше внимание. Не знаю, что они делали на нашей планете, но, судя по их методам, ничего хорошего для нас.
Зато радовало, что они не всесильны. Я узнал о существовании чужаков, убил одного из них, а сам остался жив – вот лучшее тому доказательство. Пусть они могущественны, пусть настроены враждебно к нам – наше положение не безнадежно. На практике доказано: чужаков можно убить. Чужаки могут быть нерасторопны, могут совершить глупость, могут попросту струсить, как струсил тот, что опрометью метнулся от меня во Врата. Правда, по-прежнему оставался нерешенным вопрос, кто они такие и откуда. Пять лет назад, как только я объявил Рамону, что полностью здоров, он, сбросив дела по лесничеству на помощника, лично доставил меня на хутор к маме, но не объездной дорогой. И не кратчайшим путем через Дикую территорию. Дав крюк, мы наведались к Одинокой горе, причем Рамон взял с собой двух вооруженных лесорубов – угрюмых типов самого бандитского вида. Может, у них и были в прошлом нелады с законом, поскольку стреляли они без промаха и эмоций.
Врат не было. Отсыпаясь днем, мы потратили на прочесывание три ночи, обшарили, наверное, с полсотни квадратных километров джунглей, дважды поднимались на Одинокую гору – и все без толку. Врата просто исчезли. Рамон сухо интересовался, не страдаю ли я галлюцинациями. Я отыскал и показал ему место моего боя с чужаками. От моей бедной кобылы остались лишь немногие осколки дочиста обглоданных и разгрызенных костей – падальщики постарались на славу. Я нашел остатки сбруи, несколько гильз – и только. Ни Врат, ни трупа чужака. Но Рамон поверил мне.
Два года спустя мы повторили ту же экскурсию. Опять пусто. Рамон сказал, что это ничего, главное было убедиться, что чужаки, кем бы они ни были, не такие уж ослы. Либо они оставили Твердь в покое, либо, что гораздо вероятнее, перенесли Врата в менее доступное место.
От такого умозаключения мне стало неуютно. Чего нужно людям на чужой планете? Ну ясно – им нужна сама планета! Что еще может быть нужно людям? Мысль о том, что где-то по моей Тверди бродят чужаки, присматриваясь к ее нетронутым богатствам и соображая, как ловчее прибрать их к рукам, была невыносимой. А делать нечего – с этой мыслью мне отныне предстояло жить.
– Ну? – спросил Рамон. – Ничего не приходит в голову?
– По-твоему, эти чужаки посещали Твердь еще тысячелетия назад, – недоверчиво спросил я, – и уже тогда поймали на Земле каких-то троглодитов и переселили их сюда?
– Или какая-то группа чужаков сама здесь одичала, а потом и вымерла, успев, однако, измалевать стенку пещеры, – подхватил Рамон. – Можно легко придумать еще с десяток версий, тут не в деталях дело.
Он подмигнул мне, и я, кажется, сообразил, куда он клонит. Не то чтобы идея о глубокой древности твердианской цивилизации пришлась мне по душе, я такой фантастики не люблю, но в будущем в качестве пропагандистской догмы – почему бы и нет? Правда, в отдаленном будущем – так мне тогда казалось. И еще мне очень не хотелось лично заниматься внедрением в массовое сознание этой лабуды, хотя дело, несомненно, благое. Чем слабы мы, твердиане, да и вообще все колонисты? Не только технологиями. При всей неприязни к Земле и землянам у нас перед ними комплекс неполноценности. Они грабят наши богатства, а мы перед ними вроде бедных родственников. Ну не обидно ли?
Правда, тезис о грабеже уже не казался мне столь бесспорным, как только я начал вникать в экономику вообще и экономику Тверди в частности. Но для дела это уже малосущественные детали. Политики не ищут истину, они ищут аргументы. Так мне сказал однажды дядя Варлам, и я запомнил. А кто мы в будущем, до которого надеемся дожить? Если не политики свободной планеты, то либо политзаключенные, либо трупы. Вариантов совсем немного.
– Ты по-прежнему уверен, что те чужаки были людьми? – спросил Рамон.
– Если человека можно научить двигаться в разы быстрее, то они люди, – убежденно ответил я. – В сотый раз тебе говорю. Все не веришь?
– Да верю я, верю… – Рамон набил свою трубочку, поднес чадящую зажигалку и начал попыхивать, наполняя помещение ядовитым дымом. – Тут вот какое дело: можно ведь на всю эту историю с чужаками взглянуть иначе. Гляди, как интересно получается. Есть две силы – земляне и мы, причем Земля настолько сильнее нас, что недовольство твердиан вообще не принимается министерством колоний во внимание. И министерство можно понять. Толстопят может не смотреть вперед себя, ему это не надо, кто не спрятался, я не виноват… Но если появляется еще одна, третья сила, возможно, более могущественная, у нас уже возникает шанс, ты не находишь?
– Этот твой шанс разнес Джафару голову, – хмуро сказал я. – В меня этот шанс тоже стрелял.
– Кажется, ты тоже стрелял в ответ и даже убил одного, – мгновенно возразил Рамон. – Стало быть, счет равный – 1: 1. По всем моральным нормам и большинству придуманных людьми законов, начиная с кодекса Хаммурапи, мы получили достаточное удовлетворение. Запомни: любое соприкосновение двух культур начинается с пограничных инцидентов, и в них льется кровь, да-да. На то они и инциденты. Потом стороны приносят извинения, выплачивают, если нужно, компенсации, находят общие интересы и начинают сотрудничать. Было бы хорошо этак посотрудничать с теми чужаками… Вот за это давай и выпьем.