Ребята Джо
Шрифт:
Рассказ Дэна заинтересовал всех, и Дэнсвилл утратил уже часть своей прелести. Но осторожный мистер Баэр высказал предположение, что одного честного деятеля еще недостаточно и, как бы ни были благородны побуждения Дэна, следует предварительно хорошо обдумать план действий, приобрести влияние, заручиться доверием правящих кругов, а покуда подыскивать удобные места для переселения.
— Я так и сделаю. Сперва съезжу в Канзас и посмотрю, что из этого выйдет. В Сан-Франциско я встретил одного человека, который очень хвалил те места. Дело в том, что я совершенно не знаю, с чего начать: всюду что-нибудь нужно, и я почти жалею, что у меня завелись деньги, — сказал
— Отдайте их мне на сохранение, покуда вы не решите, — сказал мистер Лори, умудренный горьким опытом. — Вы при вашей горячности способны отдать их первому нищему. Я могу пустить их в оборот на время и возвращу их вам по первому требованию.
— Благодарно вас, сэр, я буду рад, когда отделаюсь от них. Пускай они будут у вас, покуда я не решу, что с ними делать. А если в это время со мной что-нибудь случится, оставьте их у себя, чтобы помочь какому-нибудь бродяге, как вы помогли мне. Вот мое завещание, а вы все свидетели. Теперь стало легко на душе. — И Дэн встряхнул плечами, как будто гора свалилась у него с плеч, когда он снял кушак, в котором был зашит его маленький капитал.
Никто и не подозревал, какие события произойдут, раньше, чем Дэн получит обратно свои деньги. Никто не знал, что эти его слова действительно были почти его последней волей. В то время как мистер Лори объяснял, что он думает делать с деньгами Дэна, со двора послышалась веселая матросская песня: ею Эмиль предупреждал о своем приближении. Через несколько минут он вошел в сопровождении Ната, который целый день бегал по урокам в городе. Трогательно было видеть встречу двух друзей. Нат чуть не оторвал Дэну руку, здороваясь с ним, а Дэн, никогда не забывавший своего долга Нату, старался выразить ему свои чувства с некоторой присущей его характеру резкостью, и оба друга, к вящему удивлению слушателей, принялись наперегонки рассказывать свои бесконечные приключения.
В комнате стало тесно, и молодые люди перешли на балкон, где они, как стая ночных птиц, расселись на ступеньках. Мистер Марч и профессор удалились в кабинет, Мегги и Эми пошли хлопотать по хозяйству, а миссис Джо и мистер Лори расположились у открытого окна, прислушиваясь к оживленной беседе.
— Вот он, цвет нашей молодежи! — сказала она, глядя на балкон. — Остальные умерли или разбрелись в разные стороны. Но в этих семи мальчиках и четырех девушках вся моя гордость и утешение. Включая Алису Хит, целых двенадцать человек, и в пределах своих слабых сил я чувствую на себе ответственность за их молодые жизни.
— Если сравнить их теперь с тем, какими многие из них были, когда поступили к нам, а также принимая во внимание домашнее влияние на других, мы положительно можем гордиться своим делом, — сказал мистер Лори серьезно, глядя на белокурую головку, выделявшуюся при свете месяца среди прочих темных и русых голов.
— Девочки не внушают мне опасений: Мегги следит за ними с такой добротой и нежностью, что они не могут сбиться с пути, но с мальчиками из года в год становится труднее, и после каждой отлучки они словно удаляются от меня, — вздохнула миссис Джо. — Они растут, а та единственная нить, которая находится в моих руках, настолько тонка, что может порваться любую минуту. Так и случилось с Джеком и Недом. Долли и Джордж еще любят бывать у меня, и тогда я могу замолвить за них словечко, о Франце и говорить не стоит: он никогда не забудет своих. Но я страшно беспокоюсь за тех трех, которые скоро уедут от нас. У Эмиля доброе сердце, я надеюсь, что оно сохранит его от зла; Нат в первый раз покидает
— Он славный малый, Джо, и мне почти жаль, что он затеял этот сельскохозяйственный план. Немного внешнего лоска превратило бы его в настоящего джентльмена, и как знать, что бы из него вышло здесь, среди нас, — ответил мистер Лори, облокачиваясь на стул миссис Баэр, как он делал это в детстве, когда они затевали сообща какие-нибудь шалости.
— Это не годилось бы для него, а работа и свободная жизнь, которую он любит, для него полезнее, чем светский лоск со всеми опасностями и искушениями городской жизни. Мы не можем изменить его натуры, надо только помочь ей развиваться в должном направлении. Все старые инстинкты еще живы в нем, их надо сдерживать, иначе он пропадет. Мне это ясно, но любовь к нам служит ему некоторой охраной, и мы не должны терять его из виду, пока он не успокоится с годами, или же новые, более крепкие узы не явятся на смену нашим.
Миссис Джо говорила серьезно, так как, хорошо изучив натуру Дэна, она видела, что дикий нрав его еще не обуздан, и боялась его суровой жизненной школы. Она была уверена, что до своего отъезда, оставшись с нею с глазу на глаз, он посвятит ее в свой внутренний мир, и тогда она сможет ободрить или предостеречь его. Тем временем она изучала его, радуясь всему хорошему и быстро замечая то дурное, что пристало к нему за время его странствий по свету. Ей страстно хотелось, чтобы ее «головорез» вопреки всем дурным предсказаниям добился успеха, но, зная, что людей не переделаешь по-своему, она уже примирилась с мыслью видеть в нем заурядного, но порядочного человека.
— Не тревожьтесь, Джо. Эмиль принадлежит к числу тех счастливцев, которым всегда везет в жизни. Я позабочусь о Нате, а Дэн сейчас на хорошей дороге. Пусть он съездит в Канзас, и если хозяйство перестанет привлекать его, он может заняться своими индейцами. Он именно подходит к этому делу, и я надеюсь, что он возьмется за него. Избыток энергии в нем уйдет на борьбу с притеснителями и на защиту угнетенных, а это больше в его характере, чем овцы и поля.
— Будем надеяться, что вы правы, но что это? — и миссис Джо выглянула в окно, так как с балкона раздавались восклицания Тедди и Джози.
— Мустанг, живой мустанг! Мы можем ездить на нем. Какой же ты молодец, Дэн, — кричал мальчик.
— А мне настоящий индейский костюм! Как это кстати для нашего спектакля, — прибавила Джози, хлопая в ладоши.
— Голова буйвола для Бесс. Боже мой, Дэн, зачем вы привезли ей такую гадость? — спросила Нэн.
— Я думал, что ей будет полезно работать над чем-нибудь большим и сильным. Она никогда ничего не добьется, если будет только лепить всяких богов и маленьких котят, — ответил непочтительный Дэн, вспомнив, что перед его отъездом Бесс находилась в нерешительности между головой Аполлона и своим персидским котенком.
— Благодарно вас, я попробую, а если у меня ничего не выйдет, мы можем повесить буйвола в переднюю на память о вас, — холодно ответила Бесс, возмущенная непочтительным отношением к ее кумирам.
— Вы вряд ли посетите нашу новую колонию? Мы недостаточно изящны для вас? — спросил Дэн, принимая тот почтительный вид, с которым все молодые люди всегда обращались к Принцессе.
— Я уезжаю надолго в Рим. Там столько красоты и столько искусства, что целой жизни не хватит для того, чтобы изучить их, — ответила Бесс.