Ребята Джо
Шрифт:
Он был уже взрослым человеком, но голубые глаза смотрели все также открыто и прямо, холеные усы не могли скрыть бесхарактерной чёрточки, сохранившейся в углах рта, а широкий лоб ясно свидетельствовал о музыкальных наклонностях юноши.
Миссис Джо причисляла скромного, любящего и почтительного Ната к удачной, хотя и не блестящей, категории своих питомцев; Она любила его и верила в его добросовестность.
Покуда ее надежды не шли дальше этого, и все прочее предоставлялось заграничному воспитанию и привычке к самостоятельности, которые могли сделать из него лучшего артиста и более сильного человека, чем можно было предполагать.
— Я пометила все твое белье или, вернее, Дейзи сделала это, а как только ты соберешь свои книги, можно
Нат покраснел при этом имени, или, может быть, лучи заходящего солнца, упав на его бледные щеки, заставили их вспыхнуть. А сердце его радостно сжалось от сознания, что метки на его скромном белье сделаны руками любимой девушки. Нат обожал Дейзи, и его заветной мечтой было пробить себе дорогу в жизни как музыканту и иметь право назвать ее своей женой. Эта надежда оказывала на него несравненно больше влияния, чем советы профессора, попечение миссис Джо и щедрая помощь мистера Лоренца. Ради нее он работал, ждал и надеялся, черпая свое мужество и терпение в своих мечтах о счастливом будущем, когда Дейзи будет хозяйкой в их собственном маленьком доме, а он обеспечит и озолотит ее своей музыкой.
Все это было известно миссис Джо, и хотя Нат и не представлял собой того человека, которого она выбрала бы для своей племянницы, но она сознавала, что он всегда будет нуждаться в умном и любовном попечении; Дейзи была способна оказывать таковое, а без него он легко мог превратиться в одного из тех приятных, но бесполезных юношей, жизнь которых представляет собой целый ряд неудач благодаря отсутствию в ней опытного рулевого.
Миссис Мегги была положительно недовольна чувством бедного мальчика и твердо решила доверить свою милую девочку только лучшему человеку на свете. Она была очень добра к нему, но в этом вопросе проявляла всю твердость, на которую только была способна; и Нат прибегал за утешением к миссис Джо, которая всегда принимала сердечное участие в интересах своих мальчиков. По мере того как они вырастали, начинались новые заботы, и она предвидела столько же беспокойства, сколько и радости от всех тех любовных увлечений, которые уже начинались среди ее воспитанников. Миссис Мегги обыкновенно в этих делах была ее правой рукой, так как она с юных лет сохранила свою любовь к романам. Но в данном случае она была неумолима и ничего не хотела слушать: «Нат не был настоящим мужчиной и никогда не будет, никто не знал его семью, жизнь музыканта представляет много трудностей; Дейзи была слишком молода, говорить об этом можно будет через пять — шесть лет, надо посмотреть, как отразится на нем его пребывание за границей». Ничего другого добиться было нельзя, ибо Мегги могла быть очень стойкой, когда затрагивались ее материнские инстинкты, хотя ради своих детей она каждую минуту была готова пожертвовать жизнью.
Эти мысли занимали миссис Джо, покуда Нат беседовал с ее мужем о Лейпциге, и она решила откровенно поговорить с ним перед его отъездом.
Она привыкла к доверию своих мальчиков и свободно беседовала с ними обо всех испытаниях и искушениях, которые осаждают вначале всякую молодую жизнь и могут надолго испортить ее без надлежащей помощи в трудную минуту.
— Вот идет Платон со своими учениками, — возвестил непочтительный Тедди, в то время как мистер Марч, окруженный несколькими молодыми людьми, входил в комнату. Умный старик пользовался всеобщей любовью и так прекрасно управлял своей паствой, что многие всю жизнь были благодарны ему за помощь, оказанную их душам и сердцам.
Бесс пошла к нему навстречу. С тех пор как миссис Марч умерла, дедушка был на ее особом попечении; ее золотая головка постоянно склонялась над его седой головой, в то время как она выдвигала его кресло и с нежной заботливостью прислуживала ему.
— Здесь всегда можно выпить хорошего чаю, сэр; прикажете налить вам чашку или предложить вам кусок амброзии[6]? — спросил Лори, который путешествовал, держа сахарницу в одной руке и тарелку с пирогом в другой.
— Ни того ни другого, благодарю вас; она уже позаботилась обо мне, и мистер Марч обернулся к Бесс, которая сидела на ручке его кресла со стаканом молока в руках.
— Дай ей бог заниматься тем же еще долгие годы, а мне любоваться этим красивым опровержением песенки, в которой говорится, что «юность и старость не могут ужиться вместе», — ответил Лори, улыбаясь им.
— «Сварливая» старость, папа, а это огромная разница, возразила Бесс живо; она любила стихи и хорошо читала их.
— Тебе бы хотелось в глубоком снегу
Увидеть цветущие розы? —
произнес мистер Марч при виде Джози, которая, очень напоминая собой колючую маленькую розу, взгромоздилась на другую ручку его кресла; она только что окончила горячее пререкательство с Тедди, повлекшее за собой ее поражение.
— Дедушка, разве женщины всегда должны подчиняться мужчинам и считать их умнее только потому, что они обладают большей силой? — воскликнула она, свирепо поглядывая на своего двоюродного брата. Он подходил к ним с вызывающей улыбкой на своем детском лице, которое казалось всегда таким комичным на его длинновязой фигуре.
— Как тебе сказать, моя дорогая?! Так думали в прежние времена, и сразу это, конечно, измениться не может. Но мне кажется, что теперь настал черед женщин, и мальчикам надо держать ухо востро, чтобы не позволить девочкам обогнать себя, — сказал мистер Марч, с любовью глядя на оживленные лица молоденьких девушек, которые числились лучшими студентками колледжа.
— Бедные маленькие Аталанты[7] страшно отвлекаются от своей цели и задерживаются по пути препятствиями, которые расставляют на их дороге, золотых яблок здесь нет, конечно, но я думаю, что они могут быть опасными соперницами, когда они разовьют в себе большую резвость, — рассмеялся дядя Лори, приглаживая Джозины волнистые волосы, которые торчали во все стороны, как шерсть сердитого котенка.
— Целые бочки яблок не остановят меня, если я побегу, и дюжине Тедди не удастся подставить мне ножку, как бы они ни старались. Я докажу ему, что женщина может поступать так же хорошо, если не лучше, чем мужчина. Так это было и будет опять, и я никогда не соглашусь, что мой мозг хуже его, только потому, что он меньше, воскликнула возмущенная молодая особа.
— Если ты будешь так отчаянно трясти головой, ты взболтаешь и те мозги, которые у тебя есть, а я бы на твоем месте их поберег, поддразнил Тедди.
— Отчего произошло это междоусобие? — спросил дедушка с легким ударением на первом слове, что заставило обе стороны несколько умерить свой пыл.
— Мы зубрили «Илиаду» и дошли до того места, где Зевс приказывает Юноне не путаться в его планы и грозит в противном случае ее высечь, а Джози возмутилась тем, что Юнона скромно притихла. Я сказал, что так и следует, и согласился со стариком, что женщины ничего не знают и должны слушаться мужчин, — объяснял Тедди, к великому удовольствию своих слушателей.
— Богини могут делать, что им угодно, но эти греческие и троянские женщины были несчастные создания, если они слушались своих мужчин, которые не умели даже сражаться, а нуждались в помощи Паллады, Венеры и Юноны, как только дело становилось серьезнее. Подумать только, что две армии останавливаются и сидят одна против другой, покуда два героя перебрасываются камнями. Я не особенно уважаю вашего старого Гомера. Наполеон и Грант[8] — вот мои герои.
Джози в своем гневе походила на крошечную птичку, налетающую на страуса, и все смеялись, слушая ее презрительные отзывы о бессмертном поэте и критику богов.