Ребята Скобского дворца (Военная проза)
Шрифт:
Ночью Типка несколько раз просыпался, обливаясь холодным потом. Снилось ему, что Николай Романов выгонял его из комнаты и грозил отправить в тюрьму.
На другой день капитан Кохманский пригласил Типку прогуляться по Царскому Селу. Тщательно, до синевы выбритый, подтянутый, на этот раз не в шинели, а в щегольской суконной бекеше на черно-буром меху. Кохманский смахивал на министра Временного правительства, которого Царь видел на Марсовом поле во время похорон жертв революции. У ворот парка стояла охрана. На винтовках
«Наши», — радостно думал Царь, испытывая огромное желание остаться с солдатами.
За высокой чугунной оградой расстилался обширный, густой парк с огромными столетними деревьями. Зеленые могучие ели, сосны, пихты чередовались с оголенными дубами, кленами, березами. Типка с жадным любопытством вглядывался в чащу парка, замечая похожие на голых людей мраморные статуи, какие-то необыкновенные постройки, арки, мостики, беседки.
— Раньше тебя и к ограде близко не подпустили бы, назидательно говорил Типке Кохманский, — а теперь... — он неодобрительно махнул рукой в черной замшевой перчатке, — всякая мразь может подойти.
Царя невольно покоробило. «Сам ты мразь, — подумал он. — Леща бы тебе хорошего дать...»
Вдруг Кохманский, замедлив шаги, остановился, попридержав за рукав Типку.
— Царевич... Алексей... — прошептал он, не сдерживая своего волнения, и вытянулся, отдавая кому-то честь.
Типка пытливо взглянул за ограду и увидел худощавого, одного с ним роста и возраста подростка в шинели, в сапогах и в папахе, с деревянной лопатой в руках. Не спеша он рыл в мокром снегу канавку, спуская талую воду.
Алексей Романов подошел ближе к ограде. И тут Кохманский одновременно взглянул на царевича, на замершего Типку и мысленно ахнул от удивления.
Был скобарь Антип Царев как две капли воды похож на бывшего наследника Российской империи Алексея Романова. Такое же бледновато-продолговатое лицо, склад бровей и упрямо оттопыренная пухлая верхняя губа. Сходство увеличивалось и потому, что тот и другой были одеты в военную форму. Типка тоже смотрел на Алексея Романова. Он сразу же вспомнил про встречу на Невском, но тогда наследник показался ему совсем маленьким.
«Вот ты каков», — думал Типка.
Кохманский стоил неподвижно, вытянувшись. Умиление, радость были написаны на его лице. «Вот ты каков», — враждебно подумал Типка и про Кохманского.
Из глубины парка к Алексею подошел низкорослый мужчина с рыжеватой бородкой, тоже в шинели и в серой каракулевой шапке.
— Государь! — одними губами беззвучно прошептал Кохманский, еще более вытягиваясь.
Следом показалась и охрана — несколько солдат. Типка понял, что царская семья все время находится под наблюдением. Это его успокоило.
Николай Романов что-то тихо сказал сыну. Алексей послушно пошел обратно с отцом в сторону дворца.
Кохманский с Типкой тоже повернули домой. Озабоченный чем-то капитан то и дело пытливо поглядывал на своего спутника, словно видя его впервые, и бормотал про себя: «Удивительно! Надо подумать. Такой случай упускать нельзя».
О чем собирался думать капитан Кохманский и что он не хотел упускать, Типка так и не понял.
Вечером он слышал, как Кохманский, расхаживая по своему кабинету, сам с собой разговаривал:
— Гибнет Россия! Спасать надо, спасать!
Кого спасать, Типке осталось непонятным. Испытывал он огромное желание снова очутиться среди своих в Скобском дворце. Скучал он по Фроське, по ребятам.
После того как Царь уехал к капитану Кохманскому в Царское Село, Петька Цветок и Ванюшка Чайник воспрянули духом.
На другой день к Ванюшке подошел Цветок и сообщил:
— Уехал наш у-зур-па-тор!
Последнее слово он произнес с трудом, едва выговорив. Очевидно, слышал его на митингах.
— Какой узур... — переспросил находившийся рядом Левка Купчик.
— Хотел я его поколотить, да не успел, — похвастался Цветок, потирая руки.
— Что это за узур... — продолжал допытываться любопытный Левка. — Жулик?
— Хуже, — определил Цветок, не вдаваясь в подробности.
Вместе они отправились к соседям-гужеедам в Моторный дом.
— Вы куда? — предостерегающе спросила Катюшка.
Но Ванюшка решительно отстранил ее, а Цветок счел нужным сообщить:
— На кудыкины горы! Кошек ловить.
На дворе у гужеедов Цветок чувствовал себя как дома. Торжествующим голосом он сообщил ребятам:
— У нас Царь-то... тю-тю, скрылся...
— Как — скрылся? — удивились гужееды.
— Хм-м! — Цветок, прищурившись, пренебрежительно усмехнулся. — Уехал.
— Далеко? — поинтересовалась золотоволосая Маринка Королева.
— В заморские края.
— Чего болтаешь? — не вытерпел Ванюшка.
— Теперь у нас республика, — похвалился Цветок, не обращая уже никакого внимания ни на Ванюшку, ни на Купчика, упиваясь своим красноречием. Вошло у него в привычку козырять каким-нибудь недавно услышанным словом.
Сообразив, что Маринка с гужеедихами не совсем разбираются в этом сложном политическом вопросе, Цветок счел нужным разъяснить:
— Верховодит теперь у нас не Царь, а публика.
— Ну и умен же ты стал, — удивился давнишний друг Цветка рослый светлоглазый крепыш Спирька Орел, услышав разъяснение.
— Что скажешь. Орел, не так? — осторожно спросил Цветок.
Спирька неопределенно пожал плечами. Собственного взгляда на многие вещи он еще не установил.
Ванюшка не стал злословить про Царя, не имел такой привычки. Видя, что Цветок надолго застрял у соседей, любезничает с голубоглазой Королевой и панибратски разговаривает с Орлом, Ванюшка с Купчиком вернулись домой.