Рецепт Мастера. Спасти Императора! Книга 1
Шрифт:
«Нестеров?»
Перед глазами гимназиста возникла туманная от слез картинка. Гроб «короля русской авиации» плывет через Киев. На Аскольдовой могиле собралось сто тысяч киевлян. Саня плачет (он тогда еще маленький был), да и все равно в такой толпе никто не увидит.
Вот кого Изида, выходит, Петькой звала… Саня слыхал, в свое время она водила с ним близкую дружбу. И едва не заплакал снова, — так жалко стало ему погибшего на войне героя, так душно от ненависти к великому князю, сгубившему самого бесстрашного русского летчика.
Да и не ему одному. Всех от ее слов пробрало. Кричать и возмущаться Изида была мастерица. Аэродром накрыли возмущенные возгласы.
— Клянусь, — неистовствовала авиатрисса, — я сама для нас парашютов нашью. У меня бабок хватит! И либо вы все меня слушаете, либо завтра меня арестуют. Потому что я пойду и публично плюну великому князю Сандро прямо в морду! Благо идти недалеко…
Идти впрямь было недалече. Генерал-инспектор авиации и воздухоплавания великий князь Александр Михайлович, законный супруг второй сестры царя, великой княжны Ксении, обитал в Киеве и часто ходил на завтрак к теще в царский дворец. И Саня уж было решил, что завтра опять прогуляет занятья в гимназии, чтоб посмотреть, как Изида будет плевать князю в морду… Но не довелось — все не все, а Изиду послушались. Впоследствии Саня видел не раз, как летчики приходят сюда, чтоб принять парашют и совершить тренировочный прыжок.
А громокипящая пилотесса тем временем окончательно заняла все Санины мысли — в сравнении с ней даже анекдот с 13-м домом отошел на задний план. Теперь авиатрисса готовила новый смертельный трюк. Забыла про забавы, выступленья, визиты, почти переехала жить на аэродром. К концу февраля Саня совершенно махнул рукой на гимназию. Забрасывал поутру ранец в магазин рядом с домом и мчался сюда смотреть как, совершенствуя и без того изумительную технику пилотирования, Изида отрабатывает невообразимо крутые виражи…
2-го марта он вместе со всеми аплодировал ее новому трюку.
3-го — вышел манифест Николая ІІ…
4-го — насмерть перепуганный Саня помчался в лазарет царской сестры (Но то отдельная история, и рассказывать ее нужно отдельно).
А 5-го — из ангара Изиды выкатили чудо-машину, мигом затмившую в сознании Сани отреченье царя.
Истинную «воздушную крепость»! «Илью Муромца»! С широким размахом двухъярусных крыл, с четырьмя моторами. Саня знал, что эскадры таких же бомбардировщиков-богатырей, оснащенных пулеметами «Максим» и страшными бомбами, сражаются нынче на фронте с врагами, видел «Муромцев» на снимках в газетах. Но воочию — ни разу!
Город укрывал мягкий снег, видимо поэтому аэроплан был не на колесах, а на огромных лыжах. Лыжня прочертила поле, «воздушная крепость» разбежалась, взлетела… Два дня гимназист восторженно наблюдал, как Изида кружит над аэродромом, объезжая титанический небесный корабль.
6-го — за пилотессой заехал весьма необычный для нее — то бишь, совершенно обычный и малоприметный экипаж: простая коляска с двумя лошадьми и бабой вместо кучера. Бежать за ней Саня не стал. Осуждающе поглядел на Изидины шальвары, означавшие: на аэродром она не поедет, и вздохнул: «Лучше уж в гимназию сходить. Не то вышибут, как пить дать!»
А 7-го марта случилось ужасное.
Прибыв на аэропорт, оседлав «Илью», авиатрисса набрала высоту. Сделала небольшой задир — нос аппарата поднялся над горизонтом. «Муромец» устремился вертикально вверх, попытался лечь на спину, кувыркнулся на крыло… И стал падать.
Вначале, помня про колокол-парашют, Саня испугался не сильно. Возможно, это просто такой новый трюк?
А пять секунд спустя почувствовал, как его сердце рвануло из груди. С ужасающим грохотом «воздушная крепость» врезалась в землю. Саня вскочил с деревянного ящика, на котором сидел.
Служащие аэродрома бежали к поверженному титану.
— Телефонируйте… карету скорой помощи… срочно!!! — истерично крикнул кто-то.
Изиду вытащили из аэроплана, положили на снег. Она выла от боли. Помощники глупо топтались рядом, и окоченевший от неспособности поверить в случившееся, Саня понимал, чем объясняется их непредприимчивость.
Изида Киевская не могла упасть! Не могла разбиться! Недаром газетчики называли ее «Небесным Ахиллесом» и «Любовницей неба». И с гордостью приводили цифру: «Из трех тысяч вылетов неудачей не закончился ни один». У аппаратов Изиды не было даже поломок… Изида была неуязвимой!
Была…
Но тут случилось событие, поверить в которое было еще трудней.
— Все! — объявила летчица подозрительно бойко. Легко поднялась на ноги, отряхнула прилипший к спине рыхлый снег. — Проехали! Да цела я, цела… Уже не больно. Лучше посмотрите, что с машиной! — прикрикнула она на столпившихся рядом людей так недовольно, точно не понимала, чего они все тут собрались. И пошла по полю, злобно лягая снег вокруг себя, будто и не она секунду тому орала от боли.
То было позавчера. Последующий день авиатрисса не казала носу из дома. А сегодня к ней присоединился новый субъект.
Интересные субъекты в окруженье пилотессы водились в избытке. И этот был на вид не из самых приметных. Разве что отношенье Изиды к нему было очень особенное.
Прибыв на аэродром, Изида вдруг заорала:
— И-РРРР!!!!! И-РРРР!!!!!
И Саня приметил на противоположном конце поля еще один аэроплан «Илья Муромец», а рядом с ним маленькую человеческую фигурку.
«Летчик. Прилетел прямо с фронта, — сдедуктировал мальчик (за два месяца он наново перечел все романы про бесстрашного сыщика Ната Пинкертона и полностью вжился в роль). — Не иначе жених ее…»
Растопырив руки, Изида побежала через аэродром и с восторженным воем повисла на шее пилота.
А Саня задумался: кто ж у Изиды может ходить в женихах? Ну разве что «ас асов» Александр Козаков, на счету которого почти 30 сбитых аэропланов. Он и таран Петра Нестерова повторил, и жив остался. Его бы Изида могла полюбить. Или Евграф Крутень? Он, пожалуй, не хуже, а может и получше Козакова будет…