Рецепты долголетия. Жемчужины медицины Востока и Запада
Шрифт:
А вот биоголограмма жестокого опыта: лапку лягушки сфотографировали в момент, когда экспериментатор разрезал ей сердце. Излучение резко усилилось: на снимке – яркий сноп света. Но самое удивительное – в момент смерти на лапке проявляется целиком образ лягушки. Словно больной орган – все тело. А лапка лягушки, умершей пять минут назад, дает ровное фоновое свечение, которое больше не меняется со временем.
– Можно ли говорить, что на лапке умирающей лягушки высветилась ее отлетающая душа?
– Ученые не используют столь размытые понятия. Но что означает целостный образ умирающего организма – вопрос. Зато можно констатировать,
– Конечно. Однажды, много лет назад я присутствовал на выступлении артиста оригинального жанра Тофика Дадашева. По сути, это мощный экстрасенс, отлично читавший мысли. Он попросил зрителей спрятать предмет, когда его не было в зале, потом вернулся, вызвал девушку из первого ряда и, мысленно ведомый ею, с закрытыми глазами пытался отыскать предмет – коробок спичек, положенный на клавиши рояля под крышку. Он объяснял девушке, как его вести – давать мысленные приказания: Дадашев, налево, Дадашев, прямо. Но у них ничего не получалось. Артист нервничал, сердился, наконец, в отчаянии выкрикнул: «Кто мне поможет?» Вызвался я. Через две-три секунды ведомый моей мыслью Тофик уверенно подошел к роялю и под бурные аплодисменты зала открыл крышку. После сеанса он спросил меня: какие я давал ему команды? Никакие, ответил я, просто зафиксировал перед мысленным взором картинку: спичечный коробок на белых клавишах.
– Ваш пример подтверждает мои слова: мысль строится зрительными образами, а не речью. Отсюда следует принцип: представь свой больной орган здоровым – и последует этому органу команда на выздоровление. Такова сущность лечебного метода имажинации.
Верно и обратное утверждение: негативные образы разрушительны. Страх – начало реализации отрицательных процессов. Боязнь рака – это начало рака. Поверишь, что опухоли нет, – ее и нет.
– Биоголограмма, уже по составу слова, означает, что это снимок живого объекта. Значит ли, что появился критерий различения живого и неживого?
– Вопрос действительно животрепещущий как для науки, так и для практической медицины. Сама биология не определяет, что такое жизнь. Биоголография просто визуально различает, где живое, а где мертвое. С помощью нового метода, думаю, будет окончательно решен вопрос, как возникла живая материя. Станет ясно, как проходили эмбриогенез и морфогенез – как из клетки развивается организм.
Мы поймем, наконец, как развивается раковая опухоль. Есть аналогия между нею и беременностью. Зародыш быстро меняется – мутирует и ДНК. Но у матери и плода затем происходит разделение, а у опухоли и организма – нет.
Мы исследовали беременность с помощью биоголографии. Было уже три случая, когда беременность регистрировалась на второй день (другими методами этого достичь невозможно). Через три недели эхолокация подтвердила наш вывод.
Если аналогия беременности и онкологии справедлива, раннюю онкологию удастся выявлять так же, как беременность. Пока новообразование не достигло критической массы, с ним можно бороться.
Что касается критерия смерти, важнейшего для реаниматологов, здесь главная проблема – наркоз, который по отображению на биоголограмме неотличим от смерти. Но имеются предпосылки ожидать, что скоро мы научимся определять, жив ли находящийся под наркозом.
У нас уже был обнадеживающий случай. 22-летний парень десять месяцев находится в коме. Его отец, сам врач, попросил нас помочь установить, восстановится ли кора головного мозга. Десять секунд мы снимали палец пациента. На одиннадцатой секунде отец позвал сына по имени. Какая структура мозга отзовется на этот зов? От этого зависело окончательное заключение. Мы увидели реакцию мозга на зов отца и поняли, что сын узнал его. Второй раз он отреагировал на голос матери. У нее была четвертая стадия рака. Когда мать умерла, у парня, находящегося в коме, по лицу потекли слезы. Тогда отец решил забрать сына домой и самостоятельно вытаскивать его из коматозного состояния. Помогла биоголография – энцефалография дать такого тонкого критерия неспособна.
А напоследок Марина Ивановна поразила меня так, как не смог бы великий фокусник Кио. Она показала мне фотографию пальца, на которой запечатлено искаженное гримасой ужаса лицо пожилого мужчины.
– Во время эксперимента этот человек должен был выпить глоток воды. По ошибке он хлебнул кипяток. Как видите, пораженным органом оказалась вся голова.
Как видно, от биоголографии ничего не скроешь.
Смерть – это ядерный взрыв
Наблюдать смерть всегда жутко. Даже если это смерть мелкого животного. Даже если веришь, что жизнь вечна, душа бессмертна, а присутствуешь всего лишь при «смене скафандра». Но ученые доказывают: легкой смерти не бывает, всякая – ядерная катастрофа.
В 1979 году Владимир Малаховский, молодой ученый-медик, пригласил меня стать свидетелем уникального эксперимента. Формально – медико-биологического. Если бы эффект, продемонстрированный в ходе эксперимента, не выходил далеко за рамки естественных наук.
Я оказался в полуподвальном помещении, где размещалась одна из лабораторий 1-го мединститута им. Сеченова. В центре стола лежал кролик со связанными лапками. Вокруг животного лаборант расставил стаканы с бледно-желтой жидкостью-индикатором. По команде Александра Петрова, руководителя эксперимента, кролику перерубили шейный позвонок. На ближайшие полчаса исследователи ушли в соседнюю комнату. И меня увели, сказав, что сейчас здесь находиться нельзя – опасно для здоровья.
Пока я медленно выходил из состояния шока, мне объяснили: нахождение вблизи умирающего или только что умершего существа сравнимо с пребыванием в зоне работы атомного реактора. В подтверждение этих странных слов меня подвели к приоткрытой двери и предложили издали взглянуть на стаканы с индикационной жидкостью. Содержимое многих посудин на глазах розовело, еще несколько минут спустя краснело. Когда же через двадцать минут после смерти кролика мы подошли к столу (опасность, по мнению моих «Вергилиев», уже миновала), в некоторых стаканах жидкость окрасилась в густо-бордовый цвет.
В зависимости от местоположения стаканов менялась интенсивность окраски. Бордовые до черноты располагались на продолжении линии позвоночника кролика перед отрубленной головой и за копчиком. Чуть левей и правей, возле лобных долей окраска жидкости была менее интенсивной – просто красной. Возле щек – нежно-малиновой, близ передних лап – бледно-розовой, а сбоку от туловища так и осталась прозрачно-желтой.
Ученые пояснили: степень покраснения индикатора показывает количество протонов, пронзивших стаканы. Выходит, самые мощные пучки ядерных частиц умершее тело излучает из середины лба и копчика.