Рецепты долголетия. Жемчужины медицины Востока и Запада
Шрифт:
Дальше – просто: знай себе периодически взвешивай самцов и определяй их реальный, биологический возраст. Первый месяц прошел для Исаева скучновато – мыши набирали вес по обычной программе. Если б не хватило ученому терпения – мог бы и забросить эту бессмысленную возню. Но весь второй месяц словно пошел в обратную сторону: грызуны все как один стали худеть, пока к исходу второго месяца не вернулись в начальную позицию. Третий месяц – вновь набор веса до прежней, двухмесячной давности, величины. Четвертый – опять похудание строго до первоначального уровня. И так в течение всего года. С той только разницей, что периоды раскачки веса стали удлиняться
Что же из этого следует? А не меньше того, что мыши не стареют. Ведь – вспомним особенность гибрида – их вес прямо пропорционален возрасту. Выходит, подопытные Николая Николаевича постоянно возвращаются к своему пятимесячному состоянию. Субъективно это подтверждается их блестящей шерсткой, сияющими глазами, большей плавательной активностью, чего постаревшие мыши лишены.
Подумаешь, мыши, – может возразить скептик. И будет неправ: для онкологов, к примеру, мыши стали единственной моделью млекопитающих при отработке противораковых препаратов, прежде чем испытывать их на людях. Обезьяны, некогда упорно трудившиеся на ниве онкологии, уволены за ненадобностью – лишнее между мышью и человеком звено.
Итак, если мыши не стареют, нам-то, «сапиенсам», сам Бог велел.
Задернув манжету рукава, Исаев показывает мне свои «часы»: на обычном металлическом браслете в обычном круглом корпусе – вода с перекатывающимся внутри пузырьком воздуха. Ни циферблата, ни стрелок – только вода. Что «записал» на воду Николай Николаевич, секрет ученого. Сообщает лишь, что эта программа зацикливает возраст. Уже не мышиный, куриный или кроличий, а его собственный.
В тот день, когда ему перевалило за 40, он решил для себя: хватит стареть. Парацельс, граф Сен-Жермен, Казанова, может, еще кто-нибудь, – только заявляли об этом. Но ни один так и не повернул против календаря.
Вход в состояние зацикленного возраста необычен: вес тела начинает совершать внутрисуточные колебания, причем их разброс постоянно нарастает, доходя до двух килограммов. Остается одно необременительное ограничение: в течение 5–12 суток пить только запрограммированную воду. И все, что потребляешь, – чай, кофе, суп, соки – исключительно на такой воде. Ничего, хочешь жить вечно – привыкнешь.
Возраст, строго говоря, не стоит на месте (жизнь, вспомним классиков, – это вечное движение), а переходит в «плавающее» состояние. Николай Николаевич заметил у себя четырехлетний цикл временного постарения и возврата к исходному возрасту. В дальнейшем длительность этого цикла постоянно меняется.
За шесть с лишним лет «зацикленной» жизни, по заверению Николая Николаевича, он ни разу ничем не болел. Хотя до ее начала бывало – прибаливал, как и все.
Султан Брунея, один из самых богатых в мире людей, объявил, что даст 20 миллиардов долларов (почти половину личного состояния) тому, кто вернет ему молодость. Исаев скромен и честен: вернуть молодость, пожалуй, пока не сумеет. Но вот оставить султана в сегодняшнем возрасте – почему бы не попробовать!
Гибридные мыши, о которых шла речь выше, живут три года. Замучишься ждать, пока контрольные зверьки передохнут. Поэтому для постановки рекорда Исаев выбрал белых беспородных мышей, живущих максимум два года. А основная их масса отдает концы в возрасте 13 месяцев.
Лучшие из зацикленных мышей прожили 31 месяц. Побит мировой рекорд продления жизни: по научным данным, он равнялся 45 %, а у Исаева – 62 %. На столько выросла средняя продолжительность жизни. Максимальная же с помощью специальных препаратов была перекрыта в конце ХХ века на 16 %, Исаев уже поднял эту планку до 20 %.
Если ничего плохого не случится и хотя бы одна беленькая подопытная мышка из его экспериментальной группы дотянет до лета, короткоживущая мышь превратится в долгоживущую.
По мнению экспериментатора, сформировался новый биологический вид, какого прежде в природе не было. Как, кстати, и вечнозеленого дуба. Или человека нестареющего. Ведь биологический вид характеризуется главным признаком – видовым пределом продолжительности жизни.
Homo sapiens – человек, теоретически способный прожить до 120 лет. Если предел будет преодолен, речь пойдет о каком-то другом биологическом виде, возможно, более устойчивом к факторам грозящего нам уничтожения биосферы. И второго предела у него уже никогда не будет.
Исаев поставил вполне корректные опыты на мышах с привитой им меланомой – раком кожи: она не развивалась, ведь, по мнению экспериментатора, в зацикленном организме и раковые клетки не способны развиваться. Выходит, остановить развитие опухолей технически возможно уже сегодня. Проблема рака если и не будет решена, то, по крайней мере, отложена до лучших времен при сохранении жизни безнадежным пациентам.
Сегодня в мире насчитывается примерно 300 гипотез старения. И ни одной теории. Подход Исаева, неоднократно представленный коллегам, так пока и не был раскритикован по существу. Хотя он претендует на теорию старения.
Но как все же добиться признания коллегами научного подхода к зацикливанию организма? У Николая Николаевича и на сей счет свое нетривиальное соображение:
– Выступая на совещании геронтологов, я предложил им продолжить разговор через пятьдесят лет. Посмотрим, кто, кроме меня, придет на следующую встречу.
Шесть минут до бессмертия
Войдя в поезд на «Таганской»-радиальной, я притулился у надписи «Не прислоняться», достал из сумки заветный пузырек и плотно прижал ладонь к прикрытому фольгой горлышку. Перегон до «Пролетарской» сбросил один год с моих сорока девяти (а не пятидесяти, как в паспорте). На «Волгоградском проспекте» мне стукнуло 47. Огляделся: вроде на меня не смотрят. Наконец, когда возле мертвого автозавода поезд вырвался из тоннеля, мне исполнилось 46 (впрочем, это я узнаю только через день). В «Текстильщиках» все стоявшие рядом вышли, вошедшие же не видели меня пятидесятилетним. Значит, никто еще ничего не заметил. Дома кинулся к зеркалу: легкая седина на висках – на месте, морщинки у глаз – тоже. Слава богу, жена пока не догадается.
Полторы сотни людей разыскали Исаева и напросились к нему «в кролики» на зацикливание. Реально отважились на эту небывалую процедуру около сорока. А на вторичную проверку изменения биологического возраста в медицинский центр, где Исаев работает научным консультантом, пришли только девятнадцать человек.
Двадцатого я застал в кабинете кандидата биологических наук Бориса Каурова, который, сидя за компьютером, как раз и определяет биовозраст.
Двадцать первым стал автор этих строк.