Рецидив
Шрифт:
Аббат насыпал мне две ложки пюре и откусил хлеба.
— Мамаша велит заваривать вербену. Хочешь немного? Тебе нравится, мальчонка? И смех и грех! Сколько часов, говоришь, ты пролазил по лесу?
Парнишки пообещали вернуться, чтобы я от них отстал: просто оставь нас в покое, и заработаешь сахарок, ладно, скоро повеселимся.
«Сейчас» значит «никогда».
Так все и было. После мессы они пошли ебаться в сарай, а я шпионил, пока они не кончили, и не решился войти.
Старая мамаша кюре прислуживала, а он буквально вытирал об нее ноги, на вид ей было лет сто: крохотная, в чепчике, во время ужина стояла в кухне, я съел ее порцию мяса, которую всучил мне кюре. Разлив отвар, мамаша ушла. Кюре вытянул
Парнишки вылезают из сена: осень, холодно, они пойдут домой, в тепло, пожарят в камине лопающиеся с треском каштаны, сядут на табуретки, почистят фрукты, изредка швыряя их мне, — гроза миновала, в самом конце аллеи видна дорога.
Я иду ночью по деревне, запертые ставни, люди спят в тепле, я быстро прохожу мимо, мои туфли стучат по мостовой, словно трости, слышно до самой церкви, деревня далеко позади, я ступаю на поднимающийся в гору луг, там яблони, вижу сарай, но он заперт на засов, не важно, дождь — это хорошо, в том сарае спят, обнявшись, двое парнишек, не буду им мешать, пусть себе спят, я найду другой, открытый и незанятый, пожалуй, это из-за дождя, на дождь мне плевать, но надоело шагать и твердить, что я шагаю и что идет дождь
я не собираюсь спать стоя, нужно отыскать уголок, здесь повсюду должны быть дыры, щели, желоба, что угодно, к примеру, автобусная остановка — хорошее укрытие, не дует и можно заночевать, на проселочных дорогах есть автобусные остановки, почему я не вижу ни одной? B доме старика я согрелся, но в тепле просыпается голод, стоит сделать привал, и все сначала: обязательное, необходимое, полезное, приятное, излишнее, впору лечь и сдохнуть, но дороги ведут в города, большой город — идеальное место для пидора, можно спрятаться, там ведь памятники, лицеи, скверы, общественные уборные и кафе, да только у меня нету денег
ну и натерпелся он из-за этого дождя, он не так уж и рассердился на педика, ему просто захотелось милого белокурого мальчика, или то был высокий брюнет, мадмуазель влюблена, они ровесники, она восхитительно сентиментальна, у моей дорогой доченьки талант, пидорок — чувствительный пианист, тереться о красивого малыша и нежно вздыхать, мадмуазель в объятьях жениха
потом он ушел, стремясь найти то, что всегда находят в лесу пятнадцатилетние, читайте романы
з'aмок
с обширным, густым, непроходимым парком, он перелезет через стену из трухлявых камней, увитую плющом, запах листвы останется на пальцах вместе с зеленой пыльцой, он войдет в парк, будет там жить, лазать по деревьям, пить, раздвигая ветки, убивать белок, грызть лесные орехи, воровать яблоки из соседнего сада, он будет тощим, неопрятным, привыкнет шпионить за красивым самодовольным мальчиком в вышитой рубашке, обитающим в замке, так пройдет больше сотни лет, но они не встретятся, и однажды осенью они вдруг столкнутся лицом к лицу, его член в разорванных штанах напряжется, но он успокоит его, словно болтливую птицу, красивый самодовольный мальчик посмотрит на него и спасется бегством
он покинет парк лес поля вернется в город скажет вот и я поступит добровольцем в армию где ветераны с огромными мышцами квадратными челюстями и толстенными хуями сделают его своим талисманом и будут ебать по десять-двадцать человек за ночь и в конце концов он станет таким же как они, вот
но зря он все-таки ушел, ведь там был не блондин, а брюнет, и тоже красивый, не такой, конечно, красивый, как блондин, но все же, на перемене он тайком вскроет себе вены бритвой и спрячет руки в карманах, чтобы не видно было крови, потом окликнет брюнета, который подойдет и уставится на него с тем видом, что напускают на себя взрослые, занятые крайне важным делом, например, игрой в мяч, если их отвлекают, тогда он покажет брюнету запястья, и тот скажет «ну и ну, вот так так, что стряслось» и придет обнять его в медпункт, или он зайдет в сортир одновременно со взрослым и перебросит ему через дверь записку, которую переписал десять или двадцать раз, пока не остался доволен почерком, бумага упадет взрослому под ноги, тот подберет ее, прочитает, застегнется и впустит меня в кабинку, но мы не отважимся заняться
нехорошо притворяться, что ты без сознания, но, быть может, он потеряет сознание навсегда, ему так хотелось обнять его, они всосались друг другу в рот, понятно, что вкус так себе, но ради этого случая
а потом прикинуться дурачком
он спрячется в лесу, другого выхода нет, станет дикарем из дикарей, если захочет испытать оргазм, потрется животом о ствол и возбудит анус ножом, у него будет нож, он зальет листья кровью, она туда стечет, а он обсосет ногти, окуная их в кровь, усеет землю сухими какашками, даже не садясь на корточки, и, став грязным оборванцем, изголодавшись и покрывшись шрамами, встретит и трахнет старую блядь, что провозгласит его королем уголовников, распутником, ебарем собак, он пойдет и ограбит буржуазную гостиную красавцабрюнета, украдет у него носовые платки, трусы и перьевую ручку, но так не может продолжаться, он вырыл для себя пещеры стыда и смотрит оттуда вдаль, средь бела дня, ведь ему хочется играть со взрослым во дворе в футбол и чтобы его ласкали в паху на уроках, а он бы закатывал глаза, как теленок, которого собираются оскопить, он будет таким шаловливым‚ таким ненасытным, предаваясь любви каждый четверг где-то после обеда
красавцу-брюнету семнадцать, наверно, у него толстенный, раздутый и липкий, он разворотит мне кишки, когда взрослый войдет и я буду лежать ничком, кровь потечет по животу, а хуй станет еще толще, длиннее и тверже, он должен ебать меня осторожно, хорошенько смазавшись слюной
и он даже не втыкает, а просто трется сверху, ведь это, наверно, очень больно, ну и ладно если это очень больно он захнычет стиснет зубы когда взрослый вставит ему до упора и обрадуется особенно если взрослый вставит до самого упора он несказанно обрадуется если этот огромный залитый кровью член вывернет ему зад наизнанку выдерет внутренности наружу оставит воронки от снарядов измочалит и все перероет словно он засунул поглубже руку чтобы нащупать и вырвать сердце вытянуть все это через анус в пенистых сгустках он зальет своей спермой раны на трупе сжимая свой хуй обеими руками как хорошо когда тебя заебут до смерти
это не так уж сложно, но стоит попробовать, и все запутывается, херится, становится невозможным, с таким же успехом можно вернуться в ту дыру, из которой вышел, этим беднягам в городах тепло, так утешительно скучиваться, точно икринки в рыбьем брюхе, многие икринки погибают, но им все равно, их много
я бы никогда не смог жить с ними, взрослые будут подавлять меня из-за моей молодости, а молодежь — харкать в рожу за то, что я пидор, они попытаются отвести меня обратно в свои прекрасные метрополии, у мадмуазель нервный приступ, успокойся, дорогая, выпей стакан воды, тебе станет лучше, бедняжка, она такая нервная, заглядывается на парней с восьми лет, само совершенство, где же ей подыскать достойного мужа
это ненастье не кончится никогда, я все же присяду, вот и километровый столб
я примостился у столба и наклонил голову, не ходить же, как в воду опущенный, у ног поблескивала лужица, мне очень нравились эти отблески, в переменчивом небе появлялись просветы, в них проглядывала луна
в сарае один парнишка обнаружил, что у другого грязное очко, достал носовой платок, смочил слюной и бережно протер ему анус, затем потыкался туда пиписькой, и после такой заботы блондинчик растаял
а со мной ты не захотел, когда ты вышел из сарая, из вокзала, нет, сарай в снегу зачем ты пошел расскажи ты же помнишь вместе с